Критическая масса, как одни явления порождают другие - [16]

В этом описании почти все люди обречены на постоянную борьбу за власть. Неосознанно Гоббс приходит к собственному представлению о «естественном состоянии» человека, по сравнению с которым грубое и злобное первобытное сообщество в теории Гроциуса выглядит почти идиллией. Нарисованная Гоббсом картина ужасает и пугает своей безысходностью.

В отсутствие законов и ограничений любой человек представляется лишь предметом жестокой эксплуатации со стороны других. По мнению Гоббса, когда каждый человек пытается подчинить себе окружающих, «невозможно создать ни промышленность, ни культуру, ни какое-то знание об окружающем мире, ни письменность, искусство или общество. Хуже всего то, что человека в этих условиях ожидают лишь постоянный страх и угроза насильственной смерти. Жизнь человека становится одинокой, бедной, мрачной и короткой»¹⁴.

Каким образом человечество может избежать этой жалкой участи? Для логического ответа на этот вопрос Гоббс ввел в свою теорию еще два важных постулата, которым он присвоил название «естественные законы». Первый из них гласит, что никто из людей не стремится активно к вражде и всегда ищет возможности защитить свою жизнь и сделать ее более безопасной. Закон кажется вполне разумным, но допускает много разночтений относительно дозволенных методов своей защиты, поскольку у человека всегда есть достаточно богатый выбор действий и приемов. Еще более спорным представляется второй закон, в соответствии с которым «в случае согласия на то других человек может согласиться отказаться от прав на все вещи в той мере, в какой это необходимо в интересах мира и самозащиты, и довольствоваться такой степенью свободы по отношению к другим людям, которую он допустил бы у других людей по отношению к себе»¹⁵. Другими словами, человек может в противоположность собственным инстинктам самосохранения подавлять свои импульсы и сотрудничать с другими людьми. Именно это как-то обеспечивает мир и стабильность в естественном состоянии.

Однако простой кооперации действий оказывается недостаточно, так как стремление людей к могуществу и власти постоянно создает перед ними новые соблазны воспользоваться возникающими преимуществами. Далее читатель убедится, что Гоббсу удалось на три сотни лет опередить время и угадать одну из главнейших дилемм в поведении современных людей. Единственным выходом, по мнению Гоббса, было то, что люди не просто передают кому-то свои естественные права, но отдают их сознательно некоторому властному лицу, как бы вручая ему мандат на использование силы при необходимости решительных действий.

В ком должна воплотиться эта верховная власть? Для Гоббса этот вопрос казался решенным, поскольку носители верховной власти уже существовали. Предложенные им принципы требовали всеобщего равенства при выборе носителей власти, но, с одной стороны, всеобщее избирательное право не

практиковалось в Европе XVII века, а с другой — в «естественном состоянии» все люди имели одинаковые права, хотя некоторые из них и обладали преимуществом вследствие большей «природной силы». Даже в первобытных обществах племена выбирали отдельных людей и наделяли их абсолютной властью. Фактически они тем самым выбирали себе монархов, которым и должны были затем беспрекословно подчиняться.

Предлагаемое Гоббсом решение проблемы представляет собой интересную комбинацию, когда деспотизм возникает из демократического выбора всего населения ради преодоления дикого, анархического состояния. Гоббс соглашался с тем, что высшая власть может быть вовсе не индивидуальной, а коллективной (например, парламент), однако при этом считал (и кто из нас не согласится с ним?), что в любом случае отсутствие единственного главы государства рано или поздно приведет к какому-либо внутреннему конфликту.

Избранного монарха Гоббс наделяет всеми правами, не позволяя ему лишь отнимать у подданных право на защиту собственной жизни. Именно суверен, раз и навсегда выбранный правитель должен был далее решать, какую часть силы своих подданных он может отнимать для выполнения заключенного социального контракта. Даже при тирании, считал Гоббс, граждане должны сохранять смирение и выполнять свой долг перед государством.

В то же время абсолютная власть должна была приводить к гигантскому объединению, т.е. рождению огромного человеческого сообщества, которое Гоббс называл государством ( Commonwealth), но затем, явно желая объяснить читателям, что им необходим жесткий и устрашающий режим правления, персонифицировал его в виде чудовища Левиафана из библейской Книги Иова:

Надежда тщетна: не упадешь ли от одного взгляда его?

Нет столь отважного, кто осмелился бы потревожить его;

Кто же может устоять перед Моим лицом?

Не умолчу о членах его, о силе...

Когда он поднимается, силачи в страхе,

Совсем теряются от ужаса...

Нет на земле подобного ему:

Он сотворен бесстрашным;

На все высокое смотрит смело;

Он царь над всеми сынами гордости.¹⁶

Смысл определения Гоббса совершенно очевиден: Левиафан требует безоговорочного подчинения.

С другой стороны, Левиафан представляет собой собирательный образ общества-государства, добровольно создаваемого самими его членами. Именно это отражает картина (рис. 1.2), помещенная на фронтисписе первого издания книги и предположительно написанная художником Венцесласом