Криптоанархия, кибергосударства и пиратские утопии - [167]
Исчезновение художника является «вытеснением и реализацией искусства» в терминах ситуационистов. Но откуда мы бежим? И услышат ли о нас когда-нибудь вновь? Мы ушли к кроатанам — какова наша судьба? Все наше искусство состоит из прощальной записки к истории — «Ушли к кроатанам», — но где это и что мы будем там делать?
Прежде всего: мы не говорим о том, чтобы буквально исчезнуть из мира и будущего, которое его ждет. Это не побег назад в пещеры, в палеолитическое «общество первобытного отдохновения» — не утопия, утвержденная на веки вечные, не убежище в горах, не остров; кроме того — не постреволюционная утопия, — скорее всего вообще не революция! Это также не «вону»[262], не анархистская космическая станция, и мы не принимаем бодрийяровский вариант «исчезновения» как погружения в тень молчаливого большинства, в иронический гиперконформизм. Я не имею ничего против Рембо, который сбегает от искусства в какую-нибудь Абиссинию. Но мы не можем создать эстетику, даже эстетику исчезновения, одним только актом своего невозвращения. Сказав «нет» авангарду и «авангарда нет», мы написали свое «ушли к кроатанам». Теперь вопрос в том, как увидеть черты «повседневной жизни» в Кроатане, особенно если мы не можем сказать, что Кроатан существует во времени (каменном веке или в «после революции») или пространстве, ни в качестве утопии, ни в каком-либо забытом городке на Среднем Западе Америки или в Абиссинии? Где и когда он — мир непосредственного творчества? Если он может существовать, то он уже существует, но, возможно, только как разновидность альтернативной реальности, которую мы до сих пор просто еще не сумели постичь. Где нам искать семена — ростки, пробивающие асфальт: из того мира — в этот? Где путеводная нить, правильное направление для поисков, перст, указующий в небо?
Я верю или, по крайней мере, хочу предположить, что единственное решение проблемы «подавления и осуществления» искусства лежит в возникновении ВАЗ. Я не принимаю критику, когда мне говорят, что ВАЗ сама по себе это «только» произведение искусства, хотя и наряженное в отвлекающие одежды. Я считаю, что ВАЗ — это единственно возможное «пространство-время», где акт искусства может состояться ради удовольствия творческой игры и какданьтем силам, которые собирают ВАЗ и позволяют ей проявиться.
Искусство в Мире Искусства стало товаром; но еще глубже лежит сама проблема репрезентации и возможности отказа от всякого опосредования. Внутри ВАЗ искусство как товар становится попросту невозможным; вместо этого оно превращается в условие жизни. Сложнее преодолеть опосредование, но снятие барьеров между художником и «пользователем» искусства приводит к возникновению условий, в которых (согласно А. К. Кумарасвами) «художник — это не какая-нибудь особая разновидность людей, наоборот, каждый человек — это какая-то особая разновидность художника».
Суммируем: исчезновение не обязательно «катастрофа», разве что в математическом смысле «внезапного изменения топологии». Все позитивные жесты, обрисованные здесь, так или иначе подразумевают известную степень невидимости вместо традиционного революционного столкновения. Новые левые никогда не верили в собственное существование, пока не увидели себя в вечерних «новостях». Новые Автономы, по контрасту с ними, скорее проникнут в медиа и обратят «их» себе на пользу или просто вообще никогда не будут «увидены». ВАЗ существует не только за пределами Контроля, но и за пределами определений, избегая рассмотрения и называния как актов порабощения, превосходя способности государства к пониманию, находясь вне диапазона воспринимаемых им волн.
ВАЗ станет сознательной радикальной тактикой при следующих условиях.
1. Психологическое освобождение. Это значит, что мы должны реализовать (сделать реальным) моменты и места, в которых свобода не только возможна, но и действительна. Мы должны знать, где и как нас действительно подавляют, а также как мы подавляем самих себя или попадаем в плен к фантазии об идеях, которые подавляют нас. Труд, к примеру, гораздо в большей степени является источником несчастий для нас, чем законодательная политика. Отчуждение гораздо опасней для нас, чем беззубые умирающие идеологии. Психологическая зависимость от «идеалов», которые в действительности оказываются ни чем иным, как проекциями нашего негодования и комплексажертвы, никак не поможет нам продвигаться вперед. ВАЗ — это не предвестник какой-нибудь недостижимой Социальной Утопии, для которой мы должны пожертвовать своими жизнями, чтобы дети наших детей могли вдохнуть немного свободного воздуха. ВАЗ должна быть сценой нашей автономии здесь и сейчас, но это может осуществиться только при условии, что мы уже осознаем себя в качестве свободных существ.
2. Контр-Сеть должна расширяться. В настоящее время она отражает больше абстракцию, чем реальность. Фэнзины и электронные доски объявлений осуществляют обмен информации, которая является составляющей фундамента ВАЗ, но слишком малая часть этой информации касается конкретных вещей и услуг, необходимых для автономной жизни. Мы не живем в киберпространстве. Полагать, что это так, значит впадать в КиберГнозис, заниматься фальшивым преодолением тела. ВАЗ — это физическое место, и мы либо находимся в ней, либо нет. Все чувства должны быть учтены. Паутина в некотором смысле подобна шестому чувству, но в таком случае оно должно быть добавлено к остальным: остальные чувства не должны вычитаться из него, как в какой-нибудь кошмарной пародии на мистический транс. Без Паутины полная реализация всего комплекса ВАЗ будет невозможна. Но Паутина — это не самоцель. Это оружие.