Криппен - [141]

— Я никакая не кокотка, — процедила Этель сквозь зубы. — Мы с Хоули любим друг друга. И собираемся пожениться.

— А это уже ваши заботы, и можете объяснить все миссис Криппен, когда она вернется домой. Как мне жаль эту несчастную женщину. Она там сиделкой при больном родственнике, а вы, пользуясь этим, пускаетесь у нее за спиной во все тяжкие. Стыд и срам.

— Прошу вас, мистер Миклфилд, — взмолился Хоули. — Мы, право же, очень…

— И слышать не желаю, — сказал хозяин, устремившись к двери. — Конец июля и ни днем позже. И можете поблагодарить судьбу, что я сам не связался с миссис Криппен. Всего вам доброго, сэр.

С этим словами он выбежал из комнаты, а оба любовника печально уставились друг на друга.

— Ну и шум поднял, ничего не скажешь, — произнес Хоули, считавший, что хозяин немного лицемерил, прикидываясь человеком высокой морали, тогда как сам в прошлом не раз заигрывал с Корой.

— Зачем ты сказал, что она в Америке? — в смятении спросила Этель. — Мы ведь написали ее подругам, что она умерла.

— Знаю, знаю, — сказал он, покачав головой. — Забыл. Понимаешь, я не умею складно лгать. Сбиваюсь. Но, возможно, оно и к лучшему. Если мы хотим начать все сначала, зачем оставаться в этом доме?

— Но он мне нравится, — ответила Этель, и у нее засосало под ложечкой при мысли о тех неприятностях, которые, вполне возможно, ожидали их впереди.

— Мне тоже — в целом. Но у меня с ним связано и много неприятных воспоминаний. И, честно говоря, как бы ты ни старалась, он навсегда останется не твоим, а Кориным домом. Нет, я понимаю, для тебя это была неприятная сцена, и я прошу у тебя прощения, но в новом доме нам будет лучше. Поверь мне. Мы наконец-то сможем навсегда забыть о Коре Криппен.

Она кивнула, почти не слушая его: все ее мысли сосредоточились на подвале. Она услышала, как Хоули сказал что-то еще, и внезапно вышла из задумчивости.

— Что? — спросила она. — Что ты сказал?

— Говорю, нет худа без добра, — повторил он, улыбаясь. — Он забыл взять арендную плату.

8 июля

— Это еще далеко не конец, — пробормотал он себе под нос и, повернувшись, направился домой.

Хоули Криппен возвращался после обеда с инспектором Уолтером Дью и переживал о будущем. Вначале его удивило, что инспектор явился к нему на порог с расспросами о местонахождении Коры. Хоть Дью и не признался, Хоули понял, что человеком, приходившим к инспектору, была миссис Луиза Смитсон с ее нелепыми теориями. Кто знает, какие предположения могла она высказать? Тем не менее Хоули казалось, что он обрел родственную душу в инспекторе Дью, искавшем лишь логичного объяснения, и поэтому Хоули в конце концов сказал ему правду: на самом деле Кора не уезжала в Америку ухаживать за больным родственником, а просто ушла к другому мужчине. Это унизительно, но так уж случилось. К счастью, инспектор, видимо, не придал значения первоначальной лжи и принял его объяснение, а также мотив, по которому он солгал.

Однако по какой-то непонятной причине Хоули сказал инспектору, что знает имя человека, с которым сбежала Кора. Дью дал понять, что оно необходимо для закрытия дела, и Хоули пребывал в некотором замешательстве, поскольку не знал этого имени и не сохранил письмо Коры, где она рассказывала ему о своих планах. Он думал над тем, как лучше поступить, и в тот же вечер решил посоветоваться с Этель.

— Из Скотланд-Ярда? — переспросила она, нервно сглотнув. — И что же ему было нужно?

— Похоже, Луиза Смитсон сказала ему, что не верит в историю о смерти Коры в Америке. Думаю, это как-то связано с Маргарет Нэш, видевшей нас в театре, и с тем, что на тебе тогда были Корины украшения.

— Я дала маху, — призналась Этель. — Не надо было их надевать.

— Ну, того, что сделано, не воротишь. В любом случае, наверное, обе женщины посовещались между собой и решили, что в этой истории все не так просто, потому что одна из них — я подозреваю Луизу — пошла в Скотланд-Ярд и обо всем донесла.

Этель подумала и пожалела, что не присутствовала во время беседы.

— Ну и какое он произвел впечатление? — спросила она. — Поверил тебе?

— В некоторой степени. Но затем ему понадобились подробные сведения о том, как зовут родственника и где он живет. Все настолько запуталось, что мне пришлось сказать ему в конце правду.

— Что сказать? — в ужасе переспросила она.

— Все нормально. Он вошел в положение. Я сказал ему, что моя жена ушла к другому, а сам я стеснялся сообщить об этом нашим друзьям. Поэтому и выдумал нелепую историю о больном родственнике. Это была невинная ложь — для спасения репутации, но я извинился.

— И как он это воспринял? — спросила она. — Наверняка это вызвало еще большие подозрения.

— Напротив, мне кажется, это нас даже сблизило. Не успел я опомниться, как он пригласил меня на обед. У нас получилась весьма увлекательная беседа. Он показался мне очень одиноким человеком. Думаю, он почувствовал ко мне симпатию.

— Ах, Хоули, какой же ты наивный. Вероятно, он пытается подловить тебя, выудить признание.

— Признание? — переспросил он, подняв брови. — Но в чем? Я не сделал ничего дурного. Да и ты тоже.

— Ну ты же сам постоянно печешься о том, что о нас подумают люди. Ведь мы живем во грехе.