Дни с Катей стали похожи на затягивающую сладкую паутину. Когда она изъявила желание пожить отдельно, я прям напрягся. Это все равно, что если бы какая-то часть тела решила попробовать себя на другом теле. Я был недоволен и зол, хотя ее желание остатком мозга понимал. И когда в этот же вечер она попросила забрать, я был благодарен ее матери, что она такая дрянь, потому что ее девочка теперь навсегда моя, и уже я буду разбираться с ее обидчиками. И уж точно не собираюсь с ними нянчиться, доказывая, что Катя хорошая.
В эти выходные мы, наконец, выбрались прогуляться. Я раньше только с псом вот так гулял, для меня это было ново и приятно. Пока мы не подошли к тиру. Я не знаю, что сыграло ключевую роль. Возможно то, что Катя не поверила в то, что я могу попасть с любого расстояния, пока вижу цель; возможно, желание утереть нос пацану-продавцу, утверждающему, что еще никто не смог. Но мне кажется, дело в другом. Я подсознательно хотел, чтобы Катя догадалась, кто в ту ночь разобрался с Гусаровым. Может, тем самым я хотел доказать ей, что могу защитить ее, а может, хотел, чтобы между нами не стояло таких серьезных тайн, чтобы она решала, жить ей с убийцей или нет.
И она догадалась. Даже про то, что я подсыпал ей снотворное. Моя умная девочка. Которая снова и снова доказывала, что не изменит своего мнения обо мне, несмотря ни на что.
По прошествии нескольких недель, прожитых уже в спокойствии, могу сказать вот что:
1. Я завязал с криминалом, это было нелегко, все же это не то же самое, что с работы уволиться, но я смог.
2. Я влюбился, окончательно и бесповоротно, и одна дикая кошка нагло этим пользуется.
3. Я сдружился с двумя бывшими ментами, причем действительно сдружился.
4. Макс догадался, кто разобрался с Гусаровым, и я рад, что он благодарен мне за это.
5. Возможно, нужно сказать Валерику спасибо за то, что он такой тупой наркоман, но делать этого я, конечно, не буду.
