Криминальная история - [6]

Молчавший до этого Зеленский, невинно спросил:

— Мне понятны твои человеческие терзания, философ. А ты не пытался за бабки слить эту информацию лицу, которого «яблочники» сразу определили в заказчики убийства?

— Тогда бы он точно получил по башке аналогом этой табуретки и не сидел бы тут с нами», — еще более убедительно сказал сыскарь Володя, видимо, имевший веские основания для такого утверждения.

— Да, не боялся я, — парировал Гарик, — я могу неумеренно выпивать, топтать без разбора «курей» в чужих птичниках, но торговать мне противно. Это природное. Помню, в раннем детстве покойная бабушка Лена, царство ей небесное, попросила меня и одноклассника Серегу помочь ей донести до базара четыре ведра помидор с нашего огорода. Тогда рынок был настоящим, там торговали колхозники и частники овощами и фруктами, выращенными на своих собственных приусадебных участках. Это сейчас рынок — филиал Кавказа, где смуглолицые джигиты продают ананасы и киви, тоже, наверное, выращенные собственными руками.

Так вот, разместили мы помидоры на прилавке, а бабушка отлучилась, чтобы получить весы и заплатить за место. Люди подходят, спрашивают цену, желают отовариться. В Сереге в один момент забилась коммерческая жилка, и он стал бойко торговать поштучно и с толком, выбирая при этом слегка примятые помидоры. Ему бы в торговлю после школы, в Плехановку, а он в менты подался! А меня всего мурыжит от непонятного стыда, все под прилавок залезть хочется. Тут вижу, учительница наша между рядами идет, к нам потихоньку приближается. Я и нырнул под прилавок, где просидел, скрючившись эмбрионом, до возвращения бабушки.

— Рожденный ползать, летать не может! — глубокомысленно процитировал классика Олег Зеленский, — Коммерция — дело грубое, очень специфическое, а у тебя, Гарик, тонкая душа поэта, хотя общаешься ты, по большей части, с трупами!

Гарик возразил:

— Я — эксперт, а не лавочник. Ваш Парнас тут не при чем. Когда у нас в морге, в рамках «новой хозяйственной деятельности», стали вводить платные услуги, то я сразу сказал шефу:

— Увольте меня от этого дела. Не стану я брать деньги по, хер знает, какому прейскуранту цен, с родственников убитых, повешенных, погибших в автоавариях. Хоть выгоняйте с работы! Другое дело, если мне добровольно выкатят бутылку водки, то, за упокой души усопшего, я, разумеется, выпью. А брать бабки за смерть — для меня за падло!

— Да у тебя принципы? Поэтому ты и ходишь пешком, когда твои санитары разъезжают на авто, — съехидничал сыскарь Володя.

— Ты тоже не на иномарке ездишь, — вернул ему Гарик.

— Ты прав, не езжу. Для меня ясно на сто процентов, что, если у опера, это при его-то зарплате, появилась иномарка, то берет, подлюка! Правда, не исключен вариант, что бабушка-колхозница ежемесячно откладывала внуку по рублю, вот и накопилось за долгую трудовую жизнь.

Гарик побрюзжал еще некоторое время на следователей, на этот раз по поводу их олигофренической, как он выразился, безграмотности:

— Недавно один назначает экспертизу трупа и пишет в постановлении: «…на пульт «скорой помощи» N-кой ЦРБ поступило телефонное сообщение о том, что в микрорайоне поселка N-ск обнаружен труп гражданина Х с ножевыми ранениями. При доставлении в ЦРБ, он скончался…». Труп, выходит, при доставке в больницу дополнительно скончался?! Нет, прежде следаки, мои ровесники, куда толковее были! Скоро в бывшей нашей стране, кроме чиновников, предпринимателей — полубандитов, настоящих бандитов без всякого подмеса, журналистов-щелкоперов и юристов-стряпчих, никого не останется. Врачи и учителя не нужны будут.

На этом негодование Гарика на время иссякло.

Мужчины помолчали немного, а потом сыскарь Володя обратился к Зеленскому:

— А, ты, чем последнее время занят, пиранья авторучки?

— Да, так, текучка обыкновенная, ничего особенного, — вяло ответил Олег.

— Как же, читаю твои репортажи из зала суда. Не надоело? А, вот, взял бы, да и написал настоящий детектив, а не разменивался на мелочевку.

— Темы крупной нет, — сказал Зеленский.

— Да, брось ты! Мелкотемье было только у Горбачева. Плюс «плоскостопье». Тебе, что, нужны тонны героина, международная мафия, неотразимая киллерша-вамп? — резонно заметил сыскарь. — Не интересных тем и сюжетов не существует. «Деревенский детектив» Виля Липатова более увлекателен, чем десятки нынешних «макулатуродетективов».

— «Деревенский детектив» — это литература, Володя, настоящая художественная литература, и написана настоящим писателем, — наставительно ответил Олег.

Но сыскарь Володя не унимался:

— А, тебе, что, слабо написать детективную вещь так, чтобы она и художественной литературой была? Раньше ведь это умели делать? А историй уголовных я тебе сколько угодно притащу. Да, вот, к примеру, недавнее дело об убийстве местного предпринимателя Кокуева Максима. Оно уже прошло в суде, так что тайну следствия мы не нарушим, а я как раз занимался розыскными мероприятиями по этому убийству. Так что, и документов и оперативной информации у тебя будет предостаточно, Олег!

— Любое убийство, если только это не забубенная пьяная бытовуха, — всегда деньги. Разница только в сумме, — вставил реплику доктор Гарик, наполняя себе очередную рюмку.