Криминал-шоу - [24]

Зоя слушала вполуха, а сама все пыталась утвердиться - какую цену запросить?

В квартире Ковалев разулся в прихожей, оставил здесь же сумку, прошел в комнату, цепко осмотрелся. Помог хозяйке вытащить из угла, из-за тумбочки с телевизором, резервный пылесос в коробке. Раскрыл, вынул машину, осмотрел-ощупал со всех сторон, включил в розетку, послушал гул, провел щеткой по ковру.

- Ну и сколько же, Зоя Михайловна?

- Тридцать пять.

- Гм, - начинающий бизнесмен наморщил лоб, еще раз оценивающе осмотрел "Ракету".

- Простите, Зоя Михайловна, но он в магазине за сорок пять "штук" свободно стоит. На нем трудно навар сделать... Тридцать.

Зоя взглянула в глаза бывшего именного стипендиата через его стеклянную броню - креста на нем нет! Впрочем, крестик у Ковалева как раз имелся-болтался поверх майки. Все ее расчеты предварительные продолжали рушиться. Ковалев вынес коробку в прихожую, покопался в сумке, вынул полиэтиленовый сверток, выудил оттуда запечатанную пачку пятисотрублевок, послюнявил пальцы, отсчитал шестьдесят ассигнаций. Зоя молча стояла, смотрела на бывшую гордость факультета иностранных языков.

- Зоя Михайловна, а может еще что хотите загнать? - неожиданно спросил Ковалев. - Я возьму, если - вещь.

Зоя встрепенулась: и правда, что бы еще продать?

- Может, книги?

Скупщик прошел в комнату, глянул мельком на стеллажи - Достоевский, Чехов, Пушкин, - скривился, пренебрежительно хмыкнул:

- Ну нет, на таких книгах сейчас не заработаешь. Вещи нужны.

- А-а, - вспомнила Зоя, - вон музыкальный центр. Мы им редко пользуемся, он практически новый.

Ковалев опять лишь бегло осмотрел сборную горку радиоаппаратуры в углу у серванта: усилитель "Вега", магнитофон-приставка "Радиотехника", проигрыватель "Ария", усилители "С-30Б" - задумчиво посвистал, приложив палец к губам, вынес наконец вердикт:

- Нет-с, Зоя Михайловна, на этом тоже много не огребешь - громоздко, а спрос небольшой. Вот если б импортная музыка была... А вот, я вижу вон там пишмашиночку - "Унис", кажется? Вот это я бы взял.

Зоя автоматически, не раздумывая, сразу и наотрез: нет, ни в коем случае! Этой портативной пишущей машинкой более всего дорожил Игорь. Он даже не раз, в пылу семейной конфронтации, заикался, что-де, если уйдет из дома, то прихватит с собою только "Унис" и 30-томник Достоевского...

- Ну что ж, ну что ж, - медленно обводил жадными очами комнату новоявленный нувориш. Зоя как бы его взглядом тоже окинула свои владения: да-а, не шибко-то роскошно - и своровать особо нечего.

- А знаете, Зоя Михайловна, - решил бывший институтский отличник, - я бы еще ковер взял. Вон тот на стене.

Над диваном висел красный шерстяной ковер-красавец - гордость и отрада Зои. Покупали его еще по спискам, в очереди почти год числились.

- Сколько? - упавшим голосом спросила она.

- Скажу честно: у меня осталось семьдесят "штук" - все отдам.

Зоя поколебалась, но семьдесят тысяч - весомая добавка.

- Снимайте.

Ковалев шустро вспрыгнул на диван-кровать, кряхтя и охая от усердия, снял с гвоздиков тяжелый ковер, свернул-укатал в рулон, расплатился, ушел, согбенный и счастливый, бросив напоследок:

- Ауфвидерзеен, Зоя Михайловна! Если что - обращайтесь, всегда помогу.

Зоя, закрыв за ним дверь, села в любимое кресло, пересчитала капиталы двести восемнадцать тысяч. Меньше половины. Она долго и отрешенно смотрела на непривычно голую стену над супружеским ложем-диваном. Страшная усталость глыбой навалилась на сердце. Зоя решила взбодриться, нарушить режим отправилась на кухню, достала кофемолку.

Пока варился кофе, она еще и еще раз пошарила в воображении, в памяти проверила, есть ли какие-нибудь выходы... Увы, оставалось только одно последнее средство - "Рубин". Господи! А вдруг он тоже в воскресенье не работает?

Зоя, не допив горький кофе, возбудившись и без него от страха, кинулась в комнату, к серванту, выпотрошила свою заветную дамскую шкатулочку. Среди янтаря, финифти, мельхиора, меди, бирюзы и прочей полу- и четвертьдрагоценной ювелирной мелочи, накопляемой годами, в отдельном футлярчике покоилось золото: два обручальных кольца, сережки в виде ромбиков, цепочка и перстенек с изумрудиком. С неделю назад Зоя заглядывала в "Рубин", любовалась на витрины - в ценах примерно разобралась. Хотя в скупке, конечно, безбожно будут занижать - так что надо с запасом рассчитывать.

Итак, обручальные кольца сразу в сторону: очень, говорят, дурная примета потерять или продать свадебное кольцо - семье тогда не сохраниться. Зоя сама себе усмехнулась: да-а-а, их семья, видно, на обручальных кольцах только и держится. Недаром они с Игорем так их берегут, даже вот решили не носить от греха подальше. Серьги... За них можно сто тридцать запросить. За цепочку - сто двадцать... Эх, опять не хватит! Придется и перстенек любимый - подарок матери - отдавать, тысяч за сто. Ого, триста пятьдесят набегает. Это более чем с лихвой, еще и на хлеб-чай останется...

Ну уж если пошли по дороге колдобины да рытвины, то и конца им не видать. По пути Зоя заскочила в Дом торговли, потешила любопытство: такой ковер, какой утартал у нее Ковалев, стоил сто двадцать тысяч. За спасибо, выходит, отдала. А тут еще - ювелирный магазин сам-то работал, а вот скупка отдыхала. И, как тут же пояснили расстроенной Зое всезнающие женщины в деревенских платочках, отдыхает скупка уже несколько дней и закрыта будет неизвестно сколько. Оказывается, это "мафиози", торгующие золотишком, прикрыли государственную скупку. Они все могут, "мафиози"-то! Аллес! Приехали. Полнейший тупик. Зоя стояла на крыльце "Рубина", думала. Ее кто-то потянул за рукав кофты.