Крики в ночи - [6]

— Нет, Боб. Я вымотан, а Эмма здорово устала. Она на грани срыва, Боб, и мне нужно что-то делать именно сейчас, а не потом.

Он озадаченно посмотрел на меня, будто отпуск без предшествующих ему девяти месяцев беременности был чем-то выше его понимания.

— Что ты подразумеваешь под «сейчас»? Я надеялся выдвинуть несколько идей на обсуждение местного совета по здравоохранению.

— Забросай совет идеями, Боб. Это их займет на несколько недель. Я просто хочу уехать от всего этого.

— Но ты же не можешь…

— Могу. Могу просто уйти отсюда, — рявкнул я.

Я блефовал, и Боб знал это, но что-то проняло его сердце. Он потер основание шеи: может быть, он тоже поработал над слишком большим количеством чертежей, Хитрый старый тип в твидовом костюме посреди лета, в роговых очках и с блестящей розовой лысиной. Без семьи, помешанный на работе и надеющийся сделать из меня такого же работоголика. Он положил руку мне на плечо:

— Хорошо, Джим. Я понял. Ты хочешь передохнуть…

— В самую точку. Две недели, — ответил я.

Его голубые глаза выражали недоумение: как это можно уехать без соответствующих приготовлений. Ожидание, планирование, страховка — я видел, как все эти мысли проносились в его голове.

— Когда именно, Джим?

— Как только у моего турагента появится подходящее место. Через неделю или две. Дети уже почти закончили занятия в школе. Мы сможем взять их с собой. Затем я вернусь и займусь проектом в Глазго…

Боб Доркас раздул щеки. Кто-то постучал в дверь нашего убежища.

— Подождите, — крикнул он. — Джим, куда ты думаешь поехать?

Я сказал ему слово в слово то, что обещал Эмме:

— Куда-нибудь в глубь Франции, с Эммой и детьми.

К истокам своей памяти, в мои первые маленькие неторопливые деревеньки, где я останавливался, когда приезжал в Европу в свои двадцать с небольшим. Ушедшие летние дни молодости.

Боб как-то странно посмотрел на меня:

— С тобой все в порядке, старик?

— Конечно. Со мной все отлично. Мне просто надо уехать отсюда и посвятить себя семье.

— 2 —

По ночам море кажется бездонным. Думаю, что причиной этому — ожидание и волнение, которые охватывают нас. Я, помню, наблюдал, как медленно исчезают из виду огни гавани, пока паром отходил от берега. Эмма стояла рядом со мной, ее волосы были убраны назад и схвачены лентой, а дети перешептывались в предвкушении путешествия, На корме парома кто-то прощально махал рукой. Вечер выдался душным, шла вторая неделя июля, и детям пришлось пропустить последние три дня занятий. У меня возникло ощущение, что все наконец-то наладилось, начиная с того момента, как я сказал Эмме о том, что будем жить в департаменте Аверон. Кто-то, кто знал еще кого-то, связался по телефону с местным туристическим агентством, и там подтвердили заказ. Предстояла долгая дорога на юг под жарким солнцем, отчего дети пришли в восторг. Мы стояли, перегнувшись через перила, и смотрели, как бурлит вода в кильватере парома, и нам казалось, что мы плывем в более теплые и спокойные воды.

Мартин с Сюзанной убежали исследовать паром, кажущийся теперь живым существом со всеми своими запахами и звуками, а я взял Эмму под руку. Прошло всего две недели со дня моего обещания.

— Дорогая, нам все удалось на славу.

Она улыбнулась мне:

— Знаешь, не верилось, что ты осмелишься оставить работу на такой срок. Я думала, ты женат на ней.

— Ну прекрати, дорогая.

Она положила мне руки на плечи и поцеловала прямо на палубе.

Мама всегда говорила, что люди важнее, чем бумаги. Нам еще многое предстояло сделать, ничего не принимать как само собой разумеющееся, сказал я себе. Все наладить. В какой-то мере мы привыкли к своему благополучию: дом в Ричмонде, дети в частных школах, партнерство в «Доркас-Фрилинг», Эмма занимается общественной работой. Все это, я не сомневался, останется незыблемым. Удобная, привычная рутина, этакая мягкая постелька с водяным матрасом. Забудь о несчастьях, болезнях, смерти, пока в один прекрасный момент они не затмят свет, и ты очутишься в полной темноте.

Берег превратился в цепочку огней, мы спустились к детям. Ночные корабли обычно плывут медленней, бороздя воды между буйками, и нам нужно было как-то убить четыре часа. Пока мы стояли на палубе, запах горячих двигателей из открытых люков пробудил в нас чувство голода, и мы прошли вниз в полупустой ресторан.

Я сказал детям, что им нужно поспать, но они были слишком возбуждены. Мы приплывем в Шербур в половине пятого утра.

— А там есть пляж? — спросил Мартин. — Я хочу надувную лодку.

Я ответил, что, судя по карте, там есть река Луп. Может быть, там и будет пляж, этакая небольшая полоска песка у реки, а может быть, и бассейн и местечко для кемпинга с каноэ, но это будет сельская Франция, самая ближайшая деревушка Шенон, ближайший город Сен-Максим-ле-Гран, в южной части Центрального массива. Нет, это не те пляжи, на которых они играли раньше, когда были маленькими, в Испании, на Корфу и в Италии. Теперь они выросли, и мне хотелось показать им Францию, которую я помнил, Францию маленьких трактиров, бифштексов, зажаренных на огне в винном соусе, поливаемых сладким сотерном. Ту Францию, которую я познал задолго до того, как встретил Эмму, стоящую теперь рядом и улыбающуюся мне.