Крик сквозь стекло - [67]
— Н-ну? — осведомился Кузьменко. — Веселимся? А, суслики?
— Тьфу, — сказал наверху старшина и с громыханием двинулся вниз.
— Я те плюну! — бешено взревел капитан. — Это вас они могут, понял? Вас! А меня — во! Видал? Во они меня купят! — и он с размаху врезал сапогом по сгнившему ящику, очень удачно оказавшемуся рядом; ящик глухо ухнул, и по палубе с развеселым лязгом, дребезгом и громыханием полетели, покатились, запрыгали раздутые какой-то гнилью консервные банки, ехидно зазвенело стекло кстати подвернувшегося противогаза.
Попов проводил банки взглядом, покачал головой и неспешно принялся стаскивать через голову рыжий толстенный летный свитер, измызганный до неузнаваемости.
— Тэ-э-экс, — сказал капитан. — Значит, никто ничего так и не понял?
— Отчего ж, — рассудительно ответил старшина и, задрав голову, длинно оглядел белесое горячее небо в поисках солнца, но так его в дымке и не отыскал. — Все все поняли. Но интересно бы знать, куда подлодка подевалась.
Капитан подскочил к борту, быстро окинул взглядом побережье и чертыхнулся.
— Правильно, — одобрил старшина, старательно развешивая свитер на каком-то горячем ржавом тросе. — Не исключено, что именно туда. А мы вот не делись. И самолет наш с нами. А? То-то. Во сюжет! Он почему-то тоже никуда не делся. Почему?
— Надо проверить, какова вода. Перед уходом. Ты ж спешил уйти? Чтоб знать.
— Зачем?
— О-о, мой капитан, зачем… Зачем? Это вопрос вопросов. Зачем знанье слабому, суетному человечеству? Зачем вообще все? Во вопросик! Еще бедолага Фауст…
— Стар-ши-на!
— Ну затем хотя бы, что сегодня утром здесь была Арктика. Арктика безусловно советская, со всеми и для всех вытекающими последствиями. Впрочем, что я? Арктика — только была! Как и мы — мы были в советской Арктике. С последствиями. Так что пора. Нам пора, мой капитан! Ну-ка, посторонись, малыш… О-оп! — Попов неожиданно легко перемахнул через фальшборт на осыпь и, гремя камнями, в шуршании песка и пыли съехал на пляж.
Идя к воде и на ходу стаскивая комбинезон, он прокричал снизу:
— А ежели какая не наша, глубоко чуждая, враждебная и подлая акула или иная черепаха мирового империализма меня схарчит — пишите, не робейте: он погиб коммунистом!
И, расшвыряв повсюду за собой одежду, смешно поджимая кривые волосатые голые ноги и белея сырой незагорелой кожей, старшина пропрыгал оставшиеся метры и с маху плюхнул в воду, пропав на миг во взметнувшихся брызгах и сверкающей пене. Капитан и американец ошалело торчали над бортом на верхней палубе корабля, веря и не веря глазам своим. А Попов вынырнул из голубовато-зеленой плещущей воды, вырвался аж по пояс, разбросав руки, всхрапывая и ухая, басом захохотал и, призывно взмахнув Сэнди, заорал:
— Доверие, братья! Главное — доверие, и мы не повредим! Эй, малыш! Что ж ты застрял? Прими прощальный подарок своих братьев по разуму — но не по уму! — и кувыркнулся с головой в волну, сверкнув безмятежно-розовой задницей.
Сэнди робко поглядел на капитана, развел сожалеюще руками, пожал плечами, извиняясь, и, подпрыгнув, сиганул по трапу вслед за старшиной.
Капитан тоскливо неотрывно смотрел, как американец в гремящей вертящейся туче осыпающейся гальки скатился вниз, как, путаясь в штанинах, шнурках и рукавах, помчался, спотыкаясь, к воде, теряя на бегу все свои боевые шмутки; как широчайше улыбающийся голый старшина, братски урча, встретил его раскинутыми для объятий руками, и уже вдвоем они рухнули в прибойную волну, барахтаясь, бултыхаясь, целуясь, кашляя, захлебываясь и хохоча; как зазывно вопили и орали, обнимаясь, ему, капитану, — и он мог поклясться, что встретившая их малыша волна взметнулась явно выше, пышнее, явно радостнее других, он видел это, видел — будь проклята вся его разнесчастная жизнь! — что океан принял этих двоих в волны, как в пеленки. Принял в нежную люльку, словно младенцев. И тогда он понял, почему он это увидел.
И, все увидев и поняв, он тяжело сполз назад, на грязную палубу, бессильно привалился мятой проволочно-щетинистой седой щекой к ржавому железу и тихонечко, горчайше, безнадежно застонал, завыл загнанно и обреченно, обхватив черными пальцами голову и кусая черные губы.
А над ним мощно гудел праздничный прибой. Залихватски свистел неунывающе-вечный ветер в рваном рангоуте погибшего корабля.
И солнца над его головой по-прежнему не было…
Он даже не слышал шлепанье ног босого Сэнди — тот, цыплячьи поджимая пальцы на раскалившейся от солнца палубе, рысцой протрусил к капитану и уселся рядом с ним на корточки.
— Мы бензин нашли, чиф, — буднично сообщил он.
Кузьменко медленно поднял голову. Сэнди сидел перед ним серьезный и мокрый, и хрустально сверкающие капельки воды подрагивали на плечах и груди парня.
— Что? Что ты сказал? Вы нашли… Или… Или — вам?
Сэнди непонимающе приподнял белесые брови и ткнул большим пальцем через плечо:
— Там. Понимаешь, течение нас отнесло ниже этой калоши. Мы вылезли на берег там и влезали сюда с той стороны, ну где закопан, похоронен этот наш… Приятель наш. Глянули с того борта, оно как раз против солнца, и…
— Против чего? — перебил капитан.
— Ну солнца, а что?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Основой сюжета романа известного мастера приключенческого жанра Богдана Сушинского стал реальный исторический факт: покушение на Гитлера 20 июля 1944 года. Бомбу с часовым механизмом пронес в ставку фюрера «Волчье логово» полковник граф Клаус фон Штауффенберг. Он входил в группу заговорщиков, которые решили убрать с политической арены не оправдавшего надежд Гитлера, чтобы прекратить бессмысленную кровопролитную бойню, уберечь свою страну и нацию от «красного» нашествия. Путч под названием «Операция «Валькирия» был жестоко подавлен.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.
Имя Ивана Козлова хорошо известно любителям детективного жанра. Его перу принадлежат такие повести, как «Хвост ящерицы», «Забудь о чести», «Общак», «Спаси и сохрани», которую, кстати, выпустило наше издательство. Новый роман «Болевой синдром» рассказывает о драматической ситуации, в которой оказались вчерашние спецназовцы Олег Макаров и Евгений Зырянов. У полковника Макарова погибает жена. Он уверен, что это дело рук тех, с кем он воевал на Кавказе и кто неоднократно грозил ему расправой с семьей.
Повесть «Спроси пустыню…» посвящена будням спецназа. Действие происходит в знойной пустыне Южной Республики, где отряды непримиримой оппозиции режиму сбили военно-транспортный самолет России и в качестве заложников удерживают летный экипаж. Освободить авиаторов — такая задача поставлена перед командиром подразделения спецназа майором Амелиным и группой его бойцов. Задача не из простых, поскольку заложники находятся в руках боевиков, для которых законы не писаны…В лесу под Вязьмой, что на Смоленщине, обнаружен труп болгарского гражданина Рачева.
В остросюжетном психологическом романе «Смерть двойника» авторы рассказывают о проблеме выживания, которую пытаются решить нынешние толстосумы, разбогатевшие нечестным путем и попавшие в поле зрения бандитских группировок. На карту ставится все: совесть, дружба, порядочность. Даже любовь жертвуется во имя обогащения и самосохранения. К чему приводит такая жизненная позиция, читатель узнает, прочитав это неординарное произведение.
СОДЕРЖАНИЕ Иван Черных. Похищение (повесть) Евгений Морозов. Легко ли быть свидетелем? (повесть) Борис Васильев. Шантаж (повесть)