Крик сквозь стекло - [65]
Они не знали, когда очнулись. Возможно, через какие-то секунды. А возможно, и через дни.
Кузьменко сидел, привалясь к борту. Сэнди редко крупно вздрагивал спиной, лежа ничком под столом. Старшина, приподняв голову, медленно обвел взглядом разгромленную ходовую рубку. Размазанный повсюду, по линолеуму, бортам и даже подволоку, компот не сгнил, даже не высох. Снега или льда не было — темнели лишь высыхающие на глазах пятна влаги. Отсюда — вывод…
Капитан судорожно, прерывисто вздохнул и, не раскрывая глаз, принялся вставать, упираясь в борт рубки ладонями. Старшина опять опустил подбородок на грудь, полулежа у комингса, — так было легче. Глаза слезились, обожженное морозом лицо горело, тупо ныл измученный желудок. Кузьменко, сопя, наконец поднялся, по-стариковски старательно утвердился на подламывающихся ногах и, перебирая по-паучьи руками, добрался до двери и осторожно выглянул наружу.
И замер, выгорбив спину и всхрипами выдыхая воздух.
Попов, боясь шевельнуть невыносимо горьким языком, бесстрастно наблюдал, как Сэнди, поскуливая и ерзая задом, вылезает из-под стола, то и дело оскальзываясь коленями в луже компота и стукаясь спиной о крышку стола. Капитан тяжко осел, как обвалился, по борту на палубу рядом с Поповым и загнанно выхрипел:
— Хана…
«Я знаю, — подумал безнадежно старшина, пытаясь проглотить застрявший в глотке омерзительный комок. — Мы доигрались…
Мы не имели права. Мы, наглые людишки, взявшие на себя великое право первого Контакта, — мы влезли, вперлись, натоптали грязными, тупыми, кровавыми своими сапожищами, и теперь…»
Капитан трудно ворочал над ним лохматой башкой, двигал лопатой выпяченную челюсть, словно его душил ошейник, и что-то пытался выговорить — но не мог, только урчал и скрежетно сипел.
Старшина досмотрел, как вылез, наконец, американец из-под стола и поднял к ним, русским, разбитое лицо — и тут старшина понял, что не так.
Солнце!
Изгаженную, разгромленную ходовую рубку заливало солнце! Сэнди китайским болванчиком раскорякой сидел на палубе возле стола, болезненно морщил распухающий лиловый нос и, кося глазами, щурился как котенок.
Обе двери ходового мостика, правая и левая, были распахнуты настежь, и гудящий сквозняк несся сквозь них, заполняя рубку горячим ветром, отчетливо пахнущим водорослями, рыбой, теплым камнем, морской водой — пахнущим жизнью!
Попов, привстав, задохнувшись от боли в истерзанных ребрах, осторожно выглянул наружу.
Ну что ж… Он аккуратно сплюнул за борт горько-кислую пакость и вытер рот грязной ладонью. Такое безумие ничуть не хуже любого другого. Даже, пожалуй, лучше. Кузьменко прокрякал сзади:
— Лапти… Он нас не выпустит, сука.
А Попов через плечо равнодушно разглядывал прекрасный, невиданный, праздничный — и наверняка опять лживый, фантомный, паскудный мир снаружи.
Там было все, о чем он мечтал пацаном. Солнечно, ветрено, жарко. Сияло синее-синее, такое, каким оно бывает лишь в детских снах, море; светилось ласковой голубизной бестуманное, бездонное доброе небо. Море из сказки, небо из детства… Чистая, лаковая, прозрачная, солнцем искрящаяся вода до горизонта, от которого мчатся наперегонки развеселые белопенные барашки, хулиганя задиристо всплесками-коготками, лукаво мигая острову разноцветно-радужными вспышками-лучиками. А под самым берегом ртутно сверкает в дрожащей золото-голубой сети донная галька и камешки-бриллианты на дне. Невестой шуршит льнущая к пляжу ласковая волна. Ну что ж… Арктика или, скажем, сибирское болото действительно ничуть не лучше. Впрочем, там мы были бы дома…
— Ну, и как? — прохрипел капитан откуда-то издалека.
Попов отвалился назад за дверной проем и невидяще уставился на него, сидящего спиной в угол. «Умыться б вот напоследок. Зубья почистить. Опять же белье — как спокон веков русский солдат помирал. Уж Бог с ним, с бритьем — хоть исподнее б сменить, чтоб в аду не воняло…»
— Теперь жарко, что ли? — жалобно сказал Сэнди, умостившись на диване. — Господи, за что, а?
Кузьменко закашлялся, ухватившись за грудь, — так больно и так по-человечески мучительно, что старшина словно проснулся! Очнулся, рванулся в дверь — но увидел все то же — немыслимый рай. Рай для кого? Для затерянных в вечности? А самолет? Где наш «ил»?! A-а, вон он. Стоит. Понурый, забытый, дико-неприкаянный и чужой здесь. Ждет… Господи, да он же ведь их ждет! Милый, родной, единственно верный и честный. И вдруг Попов понял. Понял! Ну конечно. Самолет. Корабль. Остров. Остров-корабль.
— Я знаю. Уже знаю, — он вцепился обожженными морозом пальцами в теплую резину герметизирующих дверных прокладок и принялся вставать. — Вставай, малыш.
Сэнди отрицательно замотал головой. Капитан, выпучив глаза, мучительно дышал, ухая грудью, как геликон.
— Мы прорвались, — сказал старшина. — Уму непостижимо, но мы справились. Мы…
— Да! — прохрипел капитан. — В гроб — на гробу. Прорвались.
— Во времени. На корабле. Это не остров. Это не остров! Это — корабль или самолет. Это…
— Да пропади ты… — капитан бессильно запрокинул голову и закрыл глаза. — Все. Отвоевался.
— Сбылось. Вставай же, Сэнди. Сашка!
— Да пошел ты, — невнятно сказал сквозь зубы капитан и перевел дух.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Основой сюжета романа известного мастера приключенческого жанра Богдана Сушинского стал реальный исторический факт: покушение на Гитлера 20 июля 1944 года. Бомбу с часовым механизмом пронес в ставку фюрера «Волчье логово» полковник граф Клаус фон Штауффенберг. Он входил в группу заговорщиков, которые решили убрать с политической арены не оправдавшего надежд Гитлера, чтобы прекратить бессмысленную кровопролитную бойню, уберечь свою страну и нацию от «красного» нашествия. Путч под названием «Операция «Валькирия» был жестоко подавлен.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.
Имя Ивана Козлова хорошо известно любителям детективного жанра. Его перу принадлежат такие повести, как «Хвост ящерицы», «Забудь о чести», «Общак», «Спаси и сохрани», которую, кстати, выпустило наше издательство. Новый роман «Болевой синдром» рассказывает о драматической ситуации, в которой оказались вчерашние спецназовцы Олег Макаров и Евгений Зырянов. У полковника Макарова погибает жена. Он уверен, что это дело рук тех, с кем он воевал на Кавказе и кто неоднократно грозил ему расправой с семьей.
Повесть «Спроси пустыню…» посвящена будням спецназа. Действие происходит в знойной пустыне Южной Республики, где отряды непримиримой оппозиции режиму сбили военно-транспортный самолет России и в качестве заложников удерживают летный экипаж. Освободить авиаторов — такая задача поставлена перед командиром подразделения спецназа майором Амелиным и группой его бойцов. Задача не из простых, поскольку заложники находятся в руках боевиков, для которых законы не писаны…В лесу под Вязьмой, что на Смоленщине, обнаружен труп болгарского гражданина Рачева.
В остросюжетном психологическом романе «Смерть двойника» авторы рассказывают о проблеме выживания, которую пытаются решить нынешние толстосумы, разбогатевшие нечестным путем и попавшие в поле зрения бандитских группировок. На карту ставится все: совесть, дружба, порядочность. Даже любовь жертвуется во имя обогащения и самосохранения. К чему приводит такая жизненная позиция, читатель узнает, прочитав это неординарное произведение.
СОДЕРЖАНИЕ Иван Черных. Похищение (повесть) Евгений Морозов. Легко ли быть свидетелем? (повесть) Борис Васильев. Шантаж (повесть)