Крик души - [155]

Она посмотрела на своего мужа. Он, не шевелясь, стоял в дверях, устремив неподвижный взгляд в никуда. Не было даже ясно, понимает ли он, о чем говорит его жена.

— Думаю, ты постепенно начинаешь понимать, — сказала она Никки, — почему мы с твоим отцом так отреагировали, когда ты заявила, что хочешь стать сценаристом. Это было напоминанием о том, чьей дочерью ты являлась на самом деле, а следовательно — о том ужасном поступке, который мы совершили. А когда к нам приехала твоя знакомая, миссис Адани, и сказала нам о ребенке… — Ее голос задрожал от нахлынувших на нее чувств. — Мы никогда раньше не слышали об этой болезни, но когда она упомянула о том, что заболевание часто встречается у евреев… Это было второе напоминание о Мэтью, и я просто не знала, что и делать. Если бы мы рассказали тебе о нем, это бы ничего не изменило для ребенка: уже было слишком поздно; к тому же я не уверена, что, знай ты о Мэтью до того, как забеременеть, ты бы осознала возможную опасность. Я не смогла бы предупредить тебя, ведь я сама ничего не знала, но, возможно, если бы я поддерживала хоть какую-то связь с твоими бабушкой и дедушкой… Они никогда не говорили мне об этом во время моей беременности, но я не еврейка, и, наверное, они решили, что для меня опасности нет. Если я угадала, то не вижу причины, по которой бы они сказали что-нибудь тебе, потому что, полагаю, твой друг не еврей?

По лицу Спенса почти ничего нельзя было прочитать, когда он покачал головой. Насколько он знал, он не еврей, но знать наверняка он не мог, и, кроме того, какое это имело теперь значение?

— Я не думаю, что мы реально могли что-то сделать, — продолжала Адель, — даже если бы ты решила сообщить нам о своей беременности, как только сама узнала о ней, потому что мы действительно не знали. Конечно, мы попытались бы убедить тебя не довести все до завершения, но не по этой причине, а по той, которую я приводила тебе в то время. Пойми: я знаю, каково это — отказаться от своей мечты и смотреть, как твоя жизнь уходит в таком направлении, о котором ты никогда не думала и с которого ты уже не сможешь свернуть. Ты, похоже, не понимала, что появление ребенка на свет изменит всю твою жизнь, потому что так происходит всегда. Если бы у меня не было тебя, то, возможно, я снова обрела бы уверенность в себе и вернулась на работу, кто знает? Но это уже не имеет никакого значения. Все, что теперь важно, это ты и то, что ты делаешь со своей жизнью. — Она прижала к голове дрожащую руку. — Ты должна понять, что бы вам время от времени ни казалось, я просто всегда хотела, чтобы у тебя было все самое лучшее, и так будет всегда. Я бы отдала все что угодно, лишь бы тебе не пришлось пройти через те испытания, которые выпали на твою долю, и, Богом клянусь, мне очень жаль, что у меня не было никакой возможности изменить это или, по крайней мере, создать понимание между нами, потому что мне хотелось бы думать, что с этого момента мы сможем идти дальше так, чтобы… Я не хочу потерять тебя, потому что ты значишь для меня больше, чем моя собственная жизнь; но ложь, тайны, а теперь еще и это… — Она снова смахнула с лица слезы и беспомощно посмотрела на мужа — человека, который убил и отца, и сына ее дочери. Разве Николь сможет когда-нибудь простить это? Никто не смог бы.

Грант по-прежнему молчал и не шевелился, словно ушел в транс.

— Ты поехал к Николь, намереваясь совершить то, что совершил? — хрипло спросила его Адель.

Он покачал головой:

— Нет, конечно же, нет.

— Ты сделал это потому, что он был внуком Мэтью?

Он перевел на нее взгляд и снова покачал головой.

— Тогда почему? — спросила она. — Он был невинным ребенком. Он ведь не мог даже защищаться…

— Я этого не делал! — выпалил Грант. — Все произошло совсем не так… — Он провел по лицу дрожащей рукой.

— Ты должен сказать нам, что случилось, — настаивала она.

Он кивнул и несколько раз попытался откашляться.

— Когда я… Когда я приехал туда, — начал он, — то постучал в дверь, но никто не ответил. Я постучал снова, и на второй раз дверь приоткрылась. Я вошел внутрь, и… Я сразу услышал его дыхание… Я сначала не понял, что это, но когда я увидел его в гостиной… Он задыхался… Хватал воздух… Я хотел взять его на руки, хотел помочь ему, но затем вспомнил, какая жизнь ему суждена, и я… Я подумал, как он будет страдать, и как тяжело будет Николь, если она привяжется к ребенку, который… который не будет в состоянии даже отправлять естественные надобности, и все ради чего? Вся ее драгоценная молодость будет потрачена впустую на попытки улучшить его жизнь — бесплодные попытки. Я не хотел, чтобы она так страдала, и потому… — Его голос сошел на шепот. — Я поднял одеяло и… Не знаю, как долго я держал его, но я уверен: прошло лишь несколько секунд, прежде чем я понял, что делаю, и я… Я не смог. Я думал, что смогу, но… — Он перевел взгляд на Никки. — Когда я уехал, то был уверен, что он еще дышит… Я слышал его дыхание…

— Почему ты не позвал меня? — закричала Никки.

Он покачал головой:

— Я не знал, где ты. Я думал, что ты вышла и оставила его одного, или… Я не знаю, что думал. Я был так потрясен тем, что пытался сделать, что не знал… Это было… О боже, прости меня, прости! — Он задыхался и едва мог держать себя в руках. — Я не хотел причинить ему боль… Я жалею, что вообще поехал туда…