Крик души - [5]

— Но почему я не могла быть с ним, вместо неё?

— Ей он нужнее, — просто ответил Христос.

— Нечестно, — с обидой выдала девушка, на секунду забыв, с Кем говорит.

— Что именно? — удивился Господь. — Я также позволил тебе выбирать. Неужели ты считаешь, что Я не позаботился бы о тебе? Тебе лишь следовало смириться и довериться Мне. Но ты решила иначе.

Алиса закусила губу, мысленно не соглашаясь.

— У тебя осталось совсем мало времени, — услышала она прежде, чем туман рассеялся.

Мало времени? Алиса почувствовала панику. Она так и не отважилась за всё это время найти маму. А ещё…

Она очутилась у дверей храма, в который когда-то ходила. Почему-то это сейчас её душе казалось важнее. Вот и Распятие.

— Господи, прости, — перекрестившись, упала она пред Крестом.

***

С той минуты, как нашла на полу кухни бессознательную дочь, Клавдия неустанно молилась. Сейчас её девочка, окутанная десятками проводов, лежала в реанимации. Врачи диагностировали кому. Если бы она пришла с работы хотя бы на час раньше…

Но не было смысла гадать, на всё воля Божия. Клавдия, взяв дни в счёт отпуска, целыми днями сидела в больничном коридоре, наотрез отказываясь покидать дочь. Ночью, когда не было посетителей, женщина вставала на колени и, поставив перед собой иконку Богоматери, что всегда носила с собою, шептала молитвы. Днём, стараясь никому не мешать и быть как можно незаметнее, молила Господа про себя.

С каждым днём девочка угасала, но Клавдия не переставала молиться. Краткие перекусы и почти полное отсутствие сна подрывали силы и здоровье женщины, но она не сдавалась.

Утомлённая, на третий день женщина всё-таки провалилась в сон. Тревожный, поверхностный.

— Клавдия Петровна, — кто-то коснулся её плеча.

Женщина открыла глаза и увидела врача.

— Вставайте, Клавдия Петровна, — улыбнулся ей доктор. — Ваша дочь очнулась.

Да, Господь принял последний порыв души Алисы и подвиг её матери, и дал девочке шанс покаяться и вымолить свой грех. А воспользуется ли она им — решать только ей. Бог никого не заставляет Себя любить, но Он всегда ждёт нашего раскаяния, нашей дружбы, нашей любви.

Дар или проклятие?

У Виталия никогда не было друзей. Над ним смеялись, на него показывали пальцем, его избегали. И причиной этому не было его какой-нибудь врождённое уродство или скверный характер. Причиной были глаза, точнее их цвет: правый глаз у него был карим, а левый — голубым. Вот такая злая насмешка природы.

В детстве он не понимал, отчего ребята во дворе с ним не общаются, почему так странно на него реагирует: будто он какой больной или прокажённый. В школе ситуация прояснилась: из шепотков за спиной он понял, что людей отталкивают от него его разного цвета глаза. «Ведьмак» — это было самое безобидное прозвище из тех, которые ему давали ребята.

Родители Виталия были верующие, и мальчик регулярно посещал храм. Когда он понял, почему никто не хочет с ним дружить, он стал молиться. Многие дни перед сном он просил Господа, чтобы тот сделал его обычным. От всего детского сердца, искренне, нисколько не сомневаясь, что Бог его слышит. Но, просыпаясь утром и подбегая к зеркалу, Виталя по-прежнему видел своё лицо с всё также разными глазами.

В подростковом возрасте, потеряв надежду на чудо, он разбил зеркало в ванной. Семь лет несчастья? Ха! Обычное суеверие. Подросток-то знал, что вся его жизнь — одно сплошное несчастье. С тех пор он наотрез отказался посещать храм и перестал молиться. Он чуть ли не обвинял во всех своих бедах Господа.

Отец пытался с ним поговорить, да и мама в слезах просила одуматься.

— Дорогой, но ведь это же твой дар, — ласково попытавшись его обнять, промолвила женщина.

— Дар? — в бешенстве тогда пнул стул, отлетевший к самой стене, Виталий. — Вам бы такой дар! Это проклятие! Знаете, о чём я мечтаю? Быть, как все!!!

В тот вечер он даже убежал из дома, но, так как ему абсолютно некуда было идти, к ночи подросток вернулся. С того дня родители его больше не доставали «своей верой».

В десятый-одиннадцатый класс Виталя пошёл только потому, что хотел в институт. К тому времени он уже смирился со своей судьбой и даже получал удовольствие от своего одиночества.

Теперь он учился на первом курсе.

Виталий вырос расчётливым, жёстким и замкнутым. В нём сочетались совершенно на первый взгляд несовместимые черты: холодность и ранимость; целеустремлённость и нерешительность. Качества, которые были заложены в него природой и любящими родителями, претерпели серьёзные испытания, но сохранились, «мешая» юноше жить.

Всё изменило появление в группе новенькой. Или, может, она была на их курсе с самого начала? В любом случае, заметил Виталий девушку в библиотеке. Сначала он решил, что она его родственная душа: такая же неприкаянная и одинокая. Даша действительно много времени уделяла учёбе, но, как выяснилось, ещё и состояла в активе группы. Вокруг неё вечно крутилась стайка подружек, она выступала на праздниках (пела и играла на гитаре), парни так и ходили за ней, однако, насколько знал Виталий, Даша ни с кем (по крайней мере из института) не встречалась.

Она стала его идеалом. Да, в школе были девочки, которые Виталию нравились, однако так сильно он ещё не влюблялся. Курс за курсом нелюдимый молодой человек, сидя за задней партой, украдкой наблюдал за своей тайной избранницей. Даша никогда не пропускала пар, и юноша бежал в институт счастливый от одной мысли, что сможет увидеть её.