Крейсер Его Величества «Улисс» - [15]

– Не имею представления, сэр, – пожал плечами Вэллери. Лицо его было озабочено. – Плохо дело, очень плохо.

Дрожа от пронизывающего насквозь ледяного ветра, Тиндалл криво усмехнулся.

– Совсем как в пиратских романах, а? Того и гляди, головорезы с пистолетами и кортиками, с черными повязками на глазу, кинутся на капитанский мостик.

Вэллери решительно покачал головой.

– Нет, только не это. Вы сами знаете, сэр. Дерзость – может быть, но… не больше. Дело в том, что за углом, у распределительного щита постоянно стоит на часах морской пехотинец. Денно и нощно. Он должен был заметить злоумышленника. Но утверждает, что никого не видел…

– Вот уже до чего дошло? – присвистнул Тиндалл. – Настал черный день, командир. А что говорит по этому поводу наш лихой капитан морской пехоты?

– Фостер? Мысль об измене он находит смехотворной. А сам крутит усы, того и гляди, оторвет. Встревожен ужасно. Ивенс, старший сержант, обеспокоен не меньше.

Дверь отворилась, и по палубе мостика зашаркала подошвами похожая на застигнутого бурей медведя грузная, угрюмая фигура в канадке, непромокаемом плаще и русской ушанке на бобровом меху. Брукс подошел к экрану Кента – стеклянному диску, вращающемуся с большой скоростью, сквозь который можно наблюдать в любую погоду – дождь ли, град, или снег. С полминуты он с несчастным видом разглядывая горизонт. По всему судя, представшая его взору картина удручала его.

Громко фыркнув, он отвернулся и начал хлопать себя по бокам, пытаясь согреться.

– Ха! Врач-лекаришка на командном мостике крейсера. Какая непозволительная роскошь! – Он ссутулился и стал казаться еще более несчастным. – Здесь не место цивилизованному человеку вроде меня. Но вы сами понимаете, господа, меня привел трубный зов долга.

Тиндалл усмехнулся.

– Наберитесь терпения, команда? Эти слуги смерти долго раскачиваются, а уж если раскачаются…

Прервав адмирала на полуслове, Брукс озабоченно произнес:

– Новые неприятности, командир. Не хотел сообщать по телефону. Не знаю еще, насколько дело серьезно.

– Неприятности? – Вэллери внезапно умолк, чтобы откашляться в платок. – Прошу прощения. Говорите, неприятности? А чего еще можно ожидать? У нас у самих только что была крупная неприятность.

– Вы об этом самонадеянном молодом кретине Карслейке? Мне уже все известно. У меня повсюду шпионы. Этот олух смертельно опасен… Теперь послушайте, что я скажу.

Мой юный коллега Николлс вчера допоздна засиделся в санчасти. Карточками туберкулезников занимался. Сидел там часа два или три. Свет в лазарете был выключен, и больные не то не знали о его присутствии, не то забыли. И он услышал, как кочегар Райли – кстати, до чего же опасен этот Райли – да и другие заявили, что, как только их выпишут, они запрутся в кочегарке и устроят сидячую забастовку. Сидячая забастовка в кочегарке – это что-то невероятное! Во всяком случае, Николлс пропустил это мимо ушей. Словно бы ничего не слышал.

– То есть как? – Голос Вэллери был резок, гневен. – Николлс промолчал, не доложил мне? Вы говорите, это случилось вчера вечером? Почему же мне тотчас не доложили? Вызовите Николлса, и немедленно. Хотя нет, не надо. Я сам его вызову. – Он протянул руку к телефонной трубке.

– Не стоит, сэр, – положил ладонь на руку командира Брукс. – Николлс толковый мальчик, очень толковый. Он не подал виду, что слышал их разговор, иначе бы матросы решили, что он доложит об их намерениях. Тогда бы вам пришлось принимать соответствующие меры. А ведь открытое столкновение с экипажем вам совершенно ни к чему. Сами сказали вечером в кают-компании.

– Верно, я так говорил, – нерешительно произнес Вэллери. – Но тут совсем другое дело, док. Смутьяны всю команду могут подбить к мятежу…

– Я уже вам объяснил, сэр, – вполголоса возразил Брукс. – Джонни Николлс очень смышленый юноша. Он огромными красными буквами вывел на дверях лазарета:

«НЕ ПОДХОДИТЬ. КАРАНТИН ПО СКАРЛАТИНЕ».

При виде этой надписи я со смеху помираю. И, знаете, помогает. Все шарахаются от лазарета, как от чумы.

Связаться со своими дружками из кочегарского кубрика – для Ралли дело безнадежное.

Тиндалл громко засмеялся, даже Вэллери слабо улыбнулся.

– Толково придумано, док. И все-таки следовало уведомить меня еще вчера.

– Зачем же беспокоить командира по всякому пустяку, да еще глубокой ночью? – с грубоватой фамильярностью ответил Брукс. – У вас и так забот полон рот. Нельзя допустить, чтобы вы лишний раз кровь себе портили. Вы согласны, адмирал?

– Согласен, о Сократ, – важно кивнул Тиндалл. – Довольно витиеватый способ пожелать командиру корабля спокойной ночи. Но я к вам присоединяюсь.

– Ну, у меня все, господа, – Брукс приветливо улыбнулся. – Надеюсь, на военно-полевом суде встретимся. – Он лукаво поглядел через плечо; снег валил все гуще. – Чудно было бы попасть на Средиземное, а, господа? – Вздохнув, Брукс непринужденно продолжал с заметным ирландским акцентом:

– Мальта весной. Взморье в Слиеме. На заднем плане – белые домики. Сто лет назад мы там устраивали пикники. Легкий ветерок, причем теплый, голубчики вы мои.

Синее небо, бутылочка кьянти под полосатым тентом…

– Прочь! – взревел Тиндалл. – Прочь с мостика, Брукс, а не то…