Крейцерова соната. Повесть о любви. - [22]

Словно мы сделали заказ, официантка поставила перед нами пару новых бокалов. Мы выпили. В тоне непринужденной, увлекательной беседы я поинтересовался, какими еще достижениями может похвастаться “в повседневной жизни” умный слепой.

Он ни на секунду не замедлил с ответом.

— Горные лыжи.

— Как, в самом деле?

— Да.

Они всегда ездили кататься на лыжах в Моржеле и всегда делали остановку в той гостинице, в которой в прежние дни он бывал со своими родителями и сестренкой Эмили. Позже, когда у них в доме появился шофер, Сюзанна стала забираться на заднее сиденье к мужу, но в первые годы машину водила она сама. Случалось, что она, ни разу не остановившись, проезжала целиком весь шестичасовой маршрут от их дома в Вассенааре к подножию Вогезов. Способная женщина, с пониманием его черного, безграничного мира, она умела обращаться с педалью газа. По пути она бормотала что-то себе под нос, оглашала вслух содержание дорожных щитов и указателей и всегда говорила, сколько километров отделяет их от следующего населенного пункта, — эта ее привычка была ему на руку, так как давала ему возможность мысленно представить себе местность в виде карты. Они всегда останавливались в придорожной гостинице близ Сен-Дьё, непременно, и уже на второй раз ей не пришлось больше объяснять: “Через десять шагов — по лесенке наверх. Через пятьдесят метров — влево”, — так легко он проделывал путь в столовую; прямиком попадал за свободный столик, двигаясь в затылок следом за ней. И особенно приятной ему казалась ее привычка прикладывать его руку к спинке стула, чтобы он знал, куда ему садиться.

Мелочь? Порой подобные мелочи отчетливее сохраняются в памяти, чем серьезные, фатальные вещи.

В отношении нее ничего не казалось мелочью. Перезвон ее браслета — позывные Судьбы. И когда она в придорожной харчевне быстро наклонялась к нему со словами: “Салфетка в твоем стакане” — ему казалось, что сам демон нашептывает ему на ухо эти слова. Страшно быть влюбленным в собственную жену — весь мир превращается в юдоль беспокойства и мечты. Это так, но уже в середине следующего дня он, полный веры в собственные силы, съезжал с ветерком на лыжах со склона горы.

Ах, да это совсем не так уж сложно! В первую очередь, он был знаком с этим видом спорта с детства и, кроме того, мог всегда рассчитывать на помощь опытного тренера, жителя местной деревни, который вначале примерно час занимался с ним на детском спуске, а затем сопровождал на трассе, в нужный момент давая указания; спускаясь все ниже и ниже по склону, его ученик воспринимал завихрения холода, как исчезающий под ногами тончайший мираж, — и вот наконец финиш, под самый конец в точно рассчитанный момент ноги вновь ощущали некоторый подъем склона. Вот и доехал. Это было к тому же не так трудно, потому что она, Сюзанна, стояла и ждала его внизу, в конце спуска, радостная и полная любопытства — сама она никогда не вставала на горные лыжи и из-за своей скрипки не хотела даже попробовать (“Ага! Значит, она по-прежнему играет?” — “Черт побери, а почему бы ей не продолжать играть?”), — итак, она ждала его внизу, готовая его обнять, в своей мягкой курточке на ватине с рукавами, собранными на резинку, — он мог просунуть в них свои руки и обхватить ее за локти.

10

— Да заткнитесь же вы наконец! Вы не думали? А почему? Могли бы вы назвать хотя бы одну причину, почему нам с ней не быть вместе? Ах, мне даже любопытно, что вы имеете в виду?!

В который раз я замечал, что во время нашего разговора его глаза были обращены на меня, словно он меня видел. Сейчас он тыкал в меня указательным пальцем. Прежнего взгляда, устремленного в пространство, запомнившегося мне в прошлый раз, больше не было. Я подумал, что, наверное, она часто говорила ему: “Смотри на мой голос”. Часы напротив показывали половину седьмого. Нас по-прежнему окружал со всех сторон мир, загружавшийся в транспортные средства. Вид у большинства пассажиров был такой, словно их гнали на принудительные работы. Ван Влоотен рассказал мне, что они с Сюзанной Флир поселились в окрестностях Вассенаара в домике с пристройкой, спрятанном в дюнах, в нем было слышно завывание морского ветра, но не плеск волн.

— Здесь все будет так, как ты захочешь, Сюзанна, — сказал он. — Только мебель не сдвигай ни на сантиметр.

Его слова прозвучали, возможно, дико, но идея ей понравилась. И она с воодушевлением и от всей души стала содействовать превращению их дома в геометрическую фантазию, в которой все предметы встанут строго на свои места. Гораздо труднее обставить дом, чем разобраться в его плане. Последний обычно представляет собой наглядный рисунок. Их дом был рассчитан, как прямоугольник с просторным холлом на первом этаже, с кухней на расстоянии в пятнадцать шагов, с гостиной, центром которой служил огромный камин, и смежной комнаткой, в которую вела боковая дверь, ее размеры: шесть шагов в ширину и пять в длину — идеально подходили для его рабочего кабинета. На втором этаже были спальни и несколько уютных комнаток, назначение которым они пока что не нашли. Еще выше располагалась мансарда, ее кабинет со стеклянным потолком и узким деревянным балконом — в дальнейшем, когда она бывала не в духе, он часто находил ее там.