Крестьянский сын, дворянская дочь - [40]

Иного выхода она для себя не видела. Хоть и стала налаживаться жизнь Кондратьевых после того как их сосед, Егор Заломов, прознав про бедственное положение своего соседа и друга, не устроил того к себе на каменоломню счетоводом, однако денег для дальнейшего обучения после окончания гимназии все равно не было.

Поэтому после окончания гимназии Глаша вновь оказалась в кабинете Козлобородого. Тот аж руки стал потирать от удовольствия, узнав, какую долю выбрала себе Гимназисточка, как он ее окрестил. Если нет моральных препятствий, то и с юридическими проблем не возникло. Еще в 1844 году в России министром внутренних дел был утвержден Табель о проституции, в которых оговаривалось, что «в число женщин в бордели не принимать моложе 16 лет». Так девушка оказалась в салоне мадам Зи-зи, одном их лучших в городе. Хоть может показаться странным, но привыкание к новому образу прошло довольно безболезненно, тем более, что в борделе Гимназистка столкнулась с такими же сельскими дурехами, удравшими из деревни в город за поисками красивой жизни. В итоге красивая жизнь обернулась заурядным домом терпимости. Однако, девицам, за свои года видевшим только босоногое детство, постоянное недоедание и изнуряющюю монотонную крестьянскую работу, и не знавшим ничего иного, бордель казался обычным и естественным атрибутом городской жизни. Не их вина, что город вывернулся перед ними и показал свою изнанку. Стада похотливых самцов вызывали у них тупое равнодушие и не затрагивали их душу. Для них это была неизбежная плата за прелести городской жизни: ванну и ватер-клозетт, обувь на ногах и платья в шкафу. Именно поэтому воспитанные зачастую в строгих правилах патриархальных крестьянских устоев, девушки легко с ними расставались. Но поначалу лишь приемлемое со временем становилось обыденным, и незаметно бывшие сельские простушки приобретали ту степень вульгарности и цинизма, что всегда отличала представительниц этой профессии.

Новые Глашины товарки вне работы оставались милыми, добрыми и сердечными барышнями, но они были духовно ограниченными особами. После года пребывания в развеселом доме Глаша с ужасом стала понимать, что и сама становиться под стать своим подругам. В какое-то время жизнь вообще перестала иметь смысл, но два обстоятельства помогли ей преодолеть депрессию и вернуть если не радость жизни, то надежду на перемены.

Первым обстоятельством стала дружба с хозяйкой заведения, насколько вообще может быть дружба между Мадам и рядовой проституткой. Но в том то и дело, что Глаша стала не рядовой, а элитной шлюхой. Кличка Гимназистка таки утвердилось за ней, что в придачу с хорошим воспитанием и манерами делало ее популярной среди клиентов. Это давало ей право не всегда выходить в залу развлекать посетителей. Классическое гимназическое образование придавало в глазах самцов особую пикантность и, следовательно, привлекательность. Некоторые из них, обладавшие хорошим воображением, предпочитали, чтобы Глаша их принимала в гимназической форме. Гонорары Гимназистки росли, что приносило немалую прибыль заведению, и, может быть, поэтому Мадам благоволила своей новой сотруднице. Неунывающий и веселый нрав мадам Зи-зи не раз благотворно действовал на Глашу, а ее нехитрая житейская философия позволяла смириться со своим положением.

— Да, в глазах общества мы отверженные, и приличные женщины брезгуют нами. Но скажи себе честно, многие из них вышли замуж по любви? Тебе бы самой родители выбрали подходящую пару и выдали бы замуж. Или не так?

Глаша вынуждена была признать правоту Мадам.

— Значит, милочка, они тоже продажные женщины, ведь их продали родители нелюбимому человеку!

Тут Глаша попыталась возразить:

— Одно дело брак освященный церковью, другое — блуд за деньги.

— Продажа всегда сделка, как ее не называй. И какая разница освятил эту сделку поп, записал ли нотариус, либо просто ударили по рукам. Все равно — женщины вынуждены продавать свою честь, свое тело за блага: кров, еду, деньги, одежду. Только приличные женщины продаются один раз и на всю жизнь, а потом мучаются, страдают и убиваются.

— Зинаида Архиповна! — никак не поворачивался язык у девушки называть ее Мадам, называла по имени и по отчеству. — Вы меня сейчас совсем запутаете, но ведь не все страдают, встречаются и счастливые семьи?

— Встречаются, но редко. Не всем, ой, не всем счастье бабье выпадает, большинство в семье что ждет? Пьянство, нужда, побои от мужа. За что такое терпеть? Мои девочки в месяц от сорока до восьмидесяти целковых зарабатывают, а ты, Гимназистка, и того поболе, а вот ткачихи на фабрике, даром что от зари до зари спины не разгибают, хорошо если двадцать рублей имеют, да и того нет.

— Не все деньгами меряется, Зинаида Архиповна. Хоть что говорите! А счастье? А свобода? А человеческое достоинство? Неужели женщине не дано быть счастливой?

— Тихая счастливая семейная жизнь большая редкость. Я всего один лишь случай знаю.

И рассказала Зинаида Архиповна о своей дружбе с Алесеевой женой, Катериной Евграфовной. Из одного села были девки, а судьбинушка на разные тропиночки их развернула.