Крестьянский сын, дворянская дочь - [36]

— Не думаю… — задумчиво ответил Колоссовский, размышляя над очередным ходом, — отбросят всю эту международную солидарность эсдеки к чертовой матери ради своих целей.

— Это как же? — удивился полицмейстер, делая очередной ход.

— А вот так! Вспомните, дорогой Савелий Иванович русско-японскую и, положа руку на сердце, скажите, сможет ли Россия выиграть большую европейскую войну?

И усмехнулся, видя, что полицмейстер стал обескуражено тереть бороду:

— Война приведет к революции, именно поэтому социал-демократы проголосуют за нее. И будут ждать поражения своего правительства, чтобы власть подхватить, когда она валиться будет. Вот тогда самодержавию и будет поставлен мат, а не пат.

Разговор прервался появлением дежурного офицера. Молодцевато отдав честь, офицер приготовился рапортовать, но полицмейстер махнул рукой:

— Я сам приму. Пригласите.

В гостиную вошел директор реального училища Максим Фролович Яблоков собственной персоной.

— Началось! — понял Колоссовский.

— Милости просим, Максим Фролович, милости простим! — полицмейстер был само гостеприимство и благодушие. — А мы тут с господином инженером партеечку в шахматы разыграли, да вот о политике беседуем. Присоединяйтесь!

— Не ко времени, Савелий Иванович, не ко времени! В другой час.

Встревоженный голос и некоторый беспорядок в гардеробе директора насколько обескуражили старого служаку и заставили подобраться:

— Что так?

— Беда господин полицмейстер! Помните давеча гимназистку на бульваре краской облили? — и видя, что полицмейстер обратился во внимание, продолжил: — Мои-то болваны решили в благородство поиграть, дуэль у них сейчас с гимназистами на пустыре. А если по-простому, драка.

— Полноте, Максим Фролович, — рассмеялся полицмейстер, у которого отлегло от сердца, — Вам-то мальчишек не знать! Мальчишки всегда дерутся. Ну, набьют синяков и шишек, ну, поставят пару ссадин. Из-за подобной чепухи, право, не стоит переживать.

— Я бы не стал игнорировать предупреждения уважаемого Максима Фроловича именно потому, что он-то как раз как никто другой знает мальчишек. — неожиданно подал голос Казимир Ксаверьевич. — Насколько мне известно — там все очень серьезно. Да и история уже приобрела общественный резонанс, как же тогда в глазах публики будет выглядеть полиция, которая не смогла предотвратить мальчишескую драку.

— Благодарю Вас! — Максим Фролович поклонился инженеру и, повернувшись к полицмейстеру, произнес: — Там все действительно очень серьезно, Савелий Иванович. К тому же у драчунов есть очень богатые и влиятельные родители, которые поднимут нешуточный вой, если их чада ненароком пострадают.

Полицмейстеру хватило нескольких секунд, чтобы оценить правоту собеседников.

— Пожалуй, вы оба правы. Максим Фролович, Казимир Ксаверьевич, извините, служба. — откланялся полицмейстер и удалился.

Выйдя в вестибюль, полицмейстер направился прямиком к телефонному аппарату. Сквозь приоткрытую дверь было слышно, что он грозным голосом отдает какие-то указания.

— Ну что, Максим Викторович, сейчас подойдет машина, предлагаю съездить, воочию посмотреть, что за Ледовое побоище устроили Ваши сорванцы. — сказал через некоторое время вернувшийся полицмейстер директору реального училища, и обернувшись к инженеру: — Извините еще раз Казимир Ксаверьевич, неотложные дела вынуждают отъехать, партию в другой раз сыграем.

Инженер встал и обратился к полицмейстеру:

— Савелий Иванович, я к Вашим услугам! Располагайте мной, как Вам будет угодно. Если не возражаете, я бы прокатился с Вами, тем более, что там могут быть лично мне знакомые драчуны, на которых я смог бы повлиять.

— Ну, что ж, тогда, вперед!

Прибыв на место драки, Колоссовский резво спрыгнул с подножки машины, намереваясь быть первым на месте происшествия. Это оказалось нетрудным и инженеру в его короткополой шинели удалось обогнать неповоротливых длиннополых жандармов с шашками на боку. Он сразу увидел, что гимназист мертв и его мозг заработал, просчитывая все варианты событий, а они были неутешительными для Николки. Поборов искушение спрятать, указал полиции на катет, хотя понимал, что этим топит мальчика почти наверняка. Именно тогда сразу созрела мысль об организации побега.

* * *

Раздумья Колоссовского прервал возглас гримера:

— Я закончил!

Инженер подошел и придирчиво оглядел результаты работы. Куда исчезло молодое и свежее, еще нетронутое печатью разврата, лицо. Перед Колоссовским стояла вульгарная и потасканная шалава, чьи печальные глаза блестели вызывающим похотливым огнем. Глаша стала выглядеть не только развратней, но и значительно старше своих лет. Под стать ей оказался и кавалер — типичный подвыпивший мастеровой с гармошкой на плече и бланшем под глазом.

— Да, вид у вас еще тот, точно мама родная не узнает! — ухмыльнулся Колоссовский, но спохватившись, обернулся к гримеру, протягивая деньги. — Держи, как договаривались, и завязывай с зеленым змеем, такой талант пропадает! Сегодня в театр уже не ходи, скажешь, что пьян был, чать не в первый раз.

Выпроводив гримера, он повернулся к сладкой парочке;

— Вот что ребятки вам скажу, дело опасное, поэтому если дрейфите — лучше скажите сразу, все пойму. Но помните — на благое дело идем — товарища выручать.