Крестовые походы глазами арабов - [76]

Но мог ли он по примеру калифа Омара вступить в это почитаемое место без разрушения и без пролития крови? Он направил жителям Иерусалима послание, приглашая их начать переговоры о будущем города. Делегация знати прибыла в Аскалон для встречи с ним. Предложения победителя были умеренными: город сдаётся ему без боя, жители, желающие выехать, смогут покинуть город со всем своим имуществом, культовые места христиан будут пользоваться уважением, и тем, кто захочет в будущем посетить их, не будут чиниться преграды. Но к удивлению султана, франки ответили на это с той же надменностью, что и во времена их могущества. Отдать Иерусалим, город, где умер Иисус? Об этом не может быть и речи! Город принадлежит им, и они будут защищать его до конца.

Поклявшись после этого, что он возьмёт Иерусалим только мечом, Саладин приказал своим войскам, разбросанным во всех концах Сирии, сосредоточиться вокруг Святого Града. Прибыли все эмиры. Какой же мусульманин не пожелает иметь право сказать своему Создателю в день Великого Суда: Я сражался за Иерусалим! Или ещё лучше: Я погиб мученической смертью за Иерусалим! Саладин, которому некий астролог предсказал, что он потеряет один глаз, если войдёт в Святой Град, ответил: «Чтобы овладеть им, я готов потерять оба глаза!»

В осаждённом городе оборону возглавил Балеан Ибелинский, правитель Рамлеха. « Этот сеньор,по словам Ибн аль-Асира, имел у франков ранг почти равный королевскому». Он покинул Гиттин незадолго до поражения и потом бежал в Тир. Его жена находилась в Иерусалиме, и летом он попросил у Саладина разрешение отправиться на её поиски, пообещав ехать без оружия и провести в Святом Граде не более одной ночи. Но по прибытии туда, его стали уговаривать остаться, поскольку никто другой не пользовался достаточным авторитетом для организации сопротивления. Балеан же, будучи человеком чести, не мог взять на себя оборону Иерусалима, ибо в этом случае он нарушал свой договор с султаном. Поэтому он лично встретился с Саладином, чтобы узнать, как ему поступить, и султан великодушно освободил его от данного обязательства. Если долг заставляет остаться его в Святом Граде и взять в руки оружие, пусть он делает это! И поскольку Балеан, слишком занятый организацией обороны Иерусалима, не имел возможности переправить свою жену в безопасное место, султан обеспечил эскорт для её препровождения в Тир!

Саладин ни в чём не отказывал человеку чести, даже если это был самый заклятый из его врагов. Правда, в данном конкретном случае риск был минимален. Несмотря на всё своё мужество, Балеан не мог всерьёз угрожать мусульманской армии. Хотя укрепления были мощными, и франкское население было готово защищать свою столицу, возможности осаждённых ограничивались горсткой рыцарей и несколькими сотнями горожан без всякого военного опыта. К тому же восточные христиане, православные и яковиты, жившие в Иерусалиме, симпатизировали Саладину. Особенно это касалось священников, над которыми постоянно издевались латинские прелаты; одним из главных советников султана был православный священник по имени Юсуф Батит. Именно он занимался контактами с франками, а также с восточно-христианскими общинами. Перед началом осады православные священники обещали Батиту открыть ворота города, если чужеземцы будут упорствовать слишком долго.

На деле сопротивление франков было мужественным, но коротким и безнадёжным. Окружение Иерусалима началось 20 сентября. Через шесть дней Саладин, ставший лагерем на Оливковой горе, потребовал от своих войск усилить натиск и готовиться к последнему штурму. 29 сентября сапёрам удалось пробить брешь в крепостной стене, совсем рядом с тем местом, где проникли чужеземцы в июле 1099 года. Видя, что продолжать бой бесполезно, Балеан попросил пропустить его и предстал перед султаном.

Саладин оказался неуступчивым. Разве он не предлагал жителям задолго до сражения наилучшие условия капитуляции? Теперь не время для переговоров, потому что он поклялся взять город мечом, как это сделали франки! Единственное, что могло ещё освободить его от этой клятвы — это если Иерусалим откроет ворота и сдастся ему немедля без всяких условий.

Балеан настаивал на гарантии сохранения жизни, — рассказывает Ибн аль-Асир, — но Саладин не обещал ничего. Балеан старался смягчить его позицию, но всё было напрасно. Тогда он обратился к нему с такими словами: «О султан, да будет тебе известно, что в этом городе находится множество людей, число которых знает только Бог. Они не спешат участвовать в бою, ибо надеются, что ты сохранишь им жизнь, как ты это сделал для других; они любят жизнь и ненавидят смерть. Но если мы увидим, что смерть неизбежна, тогда, клянусь Богом, мы убьём наших детей и наших жён, мы сожжём всё, что имеем, мы не оставим вам в качестве добычи ни одного динара, ни одного дирхема, но одного мужчины и ни одной женщины, которых вы бы смогли увести в рабство. В заключение мы разрушим святыню Гроба Господня, мечеть аль-Акса и другие места, мы убьём пять тысяч мусульманских узников, находящихся у нас в плену, и потом уничтожим всех верховых и вьючных животных. И, наконец, мы выйдем и будем сражаться с вами не на жизнь, а на смерть. Никто из нас не умрёт прежде, чем убьёт многих из вас».