Крестоносец в джинсах - [110]
Поживи не один месяц в средневековье, поневоле станешь суеверным. Долф предчувствовал, что начиная с этой минуты все пойдет вкривь и вкось. Сломается машина времени. Или машина в порядке, а он ждет не там. Или из-за какой-нибудь неожиданности все пойдет насмарку, как тогда в Спирсе. Или еще…
От его уверенности не осталось и следа. Взошло солнце и озарило площадь золотистым светом. Стало невыносимо жарко. Долф сбросил зеленый свитер, швырнул его на грязную мостовую и как был, в серой, изодранной рубашке и помятых джинсах, выпрямился во весь рост. Прохожие бормотали проклятия, налетая на парня, который и не думал уступать дорогу. Куда они торопятся? Долфу казалось, весь город столпился вокруг него.
И впрямь, что ли, собрались посмотреть, как исчезнет чужеземец? Кто-то вложил ему в руку монетку. Ага, его принимают за нищего! Монету он все-таки спрятал в карман. Над городом поплыл колокольный звон. Да что у них тут происходит? То ли хоронят кого-то из знати, то ли женят?
День святого Маттеуса! Большой праздник, наверно, тут и ярмарка, и шествия…
Ошеломленный происходящим, Долф огляделся. Он стоял точно посередине нарисованного им креста с твердым намерением ни на шаг не отходить в сторону, как бы его ни толкали. Узкую улицу теперь сплошь запрудил людской поток. Все взгляды были устремлены в направлении собора, люди будто ждали чего-то.
А колокола все трезвонили. С ума можно сойти от этого звона. Долф приготовился, еще раз проверил положение ног. Правильно ли он стоит? Когда он снова поднял глаза, торжественное шествие уже выходило из храма. Под сенью балдахина, который придерживали одетые в белое мальчики, величественно шествовал епископ Адриан в полном облачении, за ним выступали священники, служки, маленькие девочки в белом, украшенные цветами. Они несли мощи святых. Над процессией возносилась деревянная фигурка Богоматери в богатом убранстве. Долф вдруг вспомнил Хильду.
Люди, заполнявшие площадь, упали на колени.
Долф чертыхнулся. Шествие двигалось прямо на него.
«Нужно отойти в сторону, но я не двинусь с места. Ни на шаг не отойду на этот раз. Уже скоро».
Но почему-то пришли мысли об Эверарте, который пал в битве при Ольо, о том, как Хильда недрогнувшей рукой зашивала страшную рану Берто, поддетого кабаном.
Шествие медленно приближалось. Все, кто стоял рядом с Долфом, расступились, давая процессии дорогу, и преклонили колени. Дрожа всем телом, он продолжал стоять.
— Ой, да это же Рудолф! — раздался знакомый голос. — Вон он стоит!
Долф крепко сцепил руки и устремил взгляд в синее безоблачное небо. Хорошая погода сегодня.
«Скорее, скорее, — мысленно просил он, — только бы они не столкнули меня с дороги».
— Рудолф!
Голос, который он хорошо знал, перекрыл песнопения.
Петер! Наверняка все его друзья здесь, среди толпы. Он не будет смотреть на них.
— Рудолф!
Голос Леонардо за спиной.
— Отойди! — прошипел Долф. Неужели и Марике тоже здесь? Только не это!
Шествие подходило все ближе, до него оставалось метров пять, не более. Можно было предполагать, что они пойдут этой улицей, раз на нее выходит дворец епископа. Внезапно прямо перед собой он увидел самого епископа, который творил крестное, знамение. Теперь Долф был единственным человеком на площади, который не встал на колени. Сердце его, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.
— Прочь с дороги! — прозвучал грубый окрик на городском диалекте Бриндизи.
Стражник с алебардой, расталкивая толпу, пробился вперед и уже протянул руку к Долфу.
— Дай дорогу!..
— Не трогайте меня, я не могу! — кричал Долф.
В глазах у него потемнело. Чьи-то руки схватили его и потянули в сторону. Он с воплями отбивался, сопротивлялся что было силы.
— Пустите меня! Отойдите все!
Но грубые руки не отпускали его, тащили куда-то.
Тяжелое, клокочущее дыхание у него над ухом заглушало звон колоколов.
— Нет! — кричал он. — Я не сойду с этого креста!
— Долф!..
Кто назвал его этим именем? Он Рудолф Вега ван Амстелвеен. Он зажмурился и, не глядя, колошматил, пытаясь сбросить цепкие руки.
— Черт бы вас всех побрал! Леонардо, на помощь!
Он шарил в поисках ножа, гримаса исказила его лицо.
Внезапно до его сознания дошел резкий голос:
— Опять не тот.
Он знал этот голос, и язык, на котором были произнесены эти слова, показался ему знакомым. Туман в голове понемногу рассеивался. Цепкая хватка рук, державших его, разжалась. Он покачнулся, метнул быстрый взгляд под ноги. Где же крест?
Изображение креста пропало. Он стоял на ровном полу, выкрашенном в зеленый цвет. Его бросило в жар, вокруг раздавались чьи-то голоса.
— Это же Долф! Долф…
Колокольный звон затих. Он медленно поднял взгляд на высокую красивую женщину, чьи серые глаза смотрели на него со страхом и ожиданием. Рядом с ней стояли и другие люди, непривычно одетые, с любопытством разглядывающие его… Нет, это не глаза Марике. Но какие знакомые глаза… Вокруг звучал чужой язык, но — странно! — он все понимал. Голова пошла кругом.
— Дайте ему прийти в себя.
— Господи, какой ужасный вид!
— Это шок…
— Долф, мальчик мой, Долф!..
Он вдруг спохватился, что все еще угрожающе сжимает свой нож. Женщина, всхлипывая, осторожно приблизилась к нему и чуть коснулась его руки. Только теперь происходящее стало медленно доходить до него. Он находился в лаборатории доктора Симиака. Красивая сероглазая женщина — его мама. Вокруг распространялся чад, от перенапряжения плавились провода транслятора материи. Мужчина, мягко удерживавший Долфа на стуле, — собственный отец Долфа. Нож выпал из внезапно ослабевшей руки и вонзился в пол.
