Крестоносец - [15]

И вот мы прибыли на место встречи с врагами. Солнце светило у нас за спиной, слепя глаза нашим противникам. Мы готовы были не упустить любой благоприятный шанс.

Первым появился старик и обыскал каждого из нас, чтобы убедиться, что мы безоружны. Затем он попросил открыть ящики и показать золото. Я сказал, что он увидит золото только тогда, когда мы увидим Симона. Старик поднял руку, и его подлая шайка подъехала к нам верхом. Симон шел с завязанными глазами. Когда неверные встали перед нами, я подал знак моим людям открыть ящики. Под пристальными взглядами разбойников двое моих товарищей начали поднимать крышки сундуков. Они должны были действовать одновременно, ведь как только наши враги увидят оружие, они убьют Симона и перестреляют нас всех. Моим воинам не потребовалось давать сигнал к атаке. Я еще только опускал руку в ящик за двумя арбалетами, когда раздался свист проносящихся мимо болтов и отчаянные крики неверных. Я схватил оба арбалета, по одному в каждую руку, и выстрелил в двух мусульман, стоявших напротив меня. Оба упали.

— Симон, наверное, был вам очень благодарен, брат Виал, — сказал я. — Благодарен и удивлен.

— Нет, брат Лукас, — ответил тот.

— Значит, он ожидал, что вы его спасете? — спросил я.

— Симон погиб, брат Лукас.

— Ваш помощник был убит, брат Виал?

— В суматохе трудно отличить друга от врага. Один из товарищей Симона из провинции Конфлент попал ему в грудь. Арбалет очень мощное оружие, брат Лукас. Стрела прошла насквозь, из спины Симона торчал железный наконечник.

Брат Виал вздохнул и покачал головой. Затем он встал, чтобы уйти.

Быстро поднявшись, я схватил его за руку.

— Значит, у них ничего не вышло, брат Виал? — сказал я. — Люди, которых вы выбрали, не сумели спасти Симона.

— Да, брат Лукас, не сумели.

— Но какую же тогда силу имеет эта особенная связь? — недоумевал я. — Я думал, что вы рассказали мне эту историю, чтобы…

— Никто не знает будущего, брат Лукас, — резко ответил монах. — Намерения Господа для нас непостижимы.

— Брат Виал, я не очень хорошо понимаю, какое отношение имеет ваша история к излечению Франциско.

— Разве вы не любите своего друга, брат Лукас? — спросил брат Виал.

— Я люблю всех моих братьев в Санта-Крус, брат Виал.

— Я говорю не о них, брат Лукас.

— Я не видел Франциско более шести лет, брат Виал.

— Время не властно над любовью, брат Лукас. Вы говорили со мной о Франциско так, словно видели его вчера.

— Я хорошо помню его печальную улыбку, брат Виал.

— Вы бы рискнули своей жизнью ради Франциско?

— Признаться, брат Виал, я смущен. По-моему, ваши вопросы неуместны. Я просто не гожусь для того, чтобы заниматься излечением Франциско.

— Брат Лукас, вы подходите лучше, чем кто бы то ни было, чтобы избавить Франциско от злых духов.

Лучше, чем кто бы то ни было, чтобы избавить Франциско от злых духов. Таков был его ответ — слово в слово.

Брат Виал закрыл глаза, склонил голову и крепко взял меня за руки.

— Господи, — проговорил он, — дай твоему слуге Лукасу храбрости для исполнения его миссии. Господи, дай ему мудрости разглядеть твой путь даже в самом темном лесу. Господи, дай ему смелости противостоять искушению дьявола.

Брат Виал поднял глаза, но не выпустил моих рук. Его ногти впились в мою кожу.

— Искушению дьявола, Лукас, — повторил он.

— Да, брат Виал, я понял.

В тот же вечер брат Виал поговорил с аббатом Альфонсо.

Не знаю, о чем именно они беседовали, но на следующее утро аббат подозрительно наблюдал за тем, как я, придерживая рясу, забираюсь в крытую повозку, но ничего не сказал. Более того, большую часть нашего двухдневного путешествия в Таррагону он вообще избегал говорить со мной.

Впервые в жизни я покидал Санта-Крус.

Пока повозка тряслась по грязным ухабистым дорогам, я все оглядывался назад в поисках дьявольского искушения, о котором говорил брат Виал. Но ничего такого я не видел. Я видел бурую землю, изумрудно-зеленый лес, крестьян, которые с опаской смотрели вслед повозке архиепископа. Я видел поля подсолнухов, тянувшихся к повозке, как прихожане тянутся к своему священнику. Я видел древнеримский акведук — дурацкое хитроумное приспособление, построенное язычниками. Как говорил аббат Педро, если бы Господь хотел, чтобы реки бежали по акведукам, разве он не создал бы их сам?

Когда мы подъезжали к Таррагоне, аббат Альфонсо велел мне занавесить окошки фургона. Он притворился спящим, но было ясно, что его слегка напугали шум и суматоха на улицах. Пока мы ехали по городу, мимо нас прошли не менее тысячи человек.

Мы прибыли в церковь как раз к вечерне. Никогда я не видел такого священного места — строгого, со множеством ниш, похожего на громадную пещеру. Я ощущал присутствие Господа в каждой трещинке камня, видел печать его души на скульптурах ангелов, ласково глядевших вниз со своих пьедесталов, чувствовал тепло его дыхания в звучании псалмов, наполнявшем монастырь.

Этот вечер мы провели в спальне для гостей с пилигримами и другими монахами — гостями монастыря. Утром, сразу после службы, аббат Альфонсо отправился в покои архиепископа. Я остался в спальне, и через несколько часов ко мне подошел монах.