Крестоносцы и Русь. Конец XII в. — 1270 г. - [126]

1. О возвращении Всеволода Юрьевича на новгородское княжение см. в ком. 1 к прил. 1Е.

2. Вячко — латгальский князь Кукенойса (Кокнесе) Ветсеке.

2. Русско-ливонские отношения во второй четверти XIII в.

А. О договоре Пскова с Ливонией в 1228 г.

«Въ лѣто 6736. <…> Том же лѣтѣ князь Ярославъ [1] <…> поиде в Пльсковъ съ посадникомь Иванкомь [2] и тысячьскыи Вячеслав [3]. И слышавше пльсковици, яко идеть к нимъ князь, и затворишася въ городѣ, не пустиша к собѣ; князь же, постоявъ на Дубровнѣ [4], въспятися в Новъгород: промъкла бо ся вѣсть бяше си въ Пльскове, яко везеть оковы, хотя ковати вяцыиее мужи [5]. И пришьдъ, створи вѣче въ владычьни дворѣ и рече, яко «не мыслилъ есмь до пльсковичь груба ничегоже; нъ везлъ есмь былъ въ коробьяхъ дары: паволокы [6] и овощь, а они мя обыцьствовали», и положи на нихъ жалобу велику. Тъгда же приведе пълки ис Переяславля [7], а рекя: «хочю ити на Ригу»; и сташа около Городища шатры <…> То же слышавъше пльсковици, яко приведе Ярослав пълкы, убоявшеся того, възяша миръ съ рижаны, Новгородъ выложивъше [8], а рекуче: «то вы, а то новгородьци; а намъ ненадобе; нъ оже поидуть на насъ, ть вы намъ помозите»; и они рекоша: «тако буди» [9]; и пояша у них 40 муж въ талбу [10]. Новгородци же, увѣдавъше, рекоша: «князь насъ зоветь на Ригу, а хотя ити на Пльсковъ» [11]. Тъгда же князь посла Мишю [12] въ Пльсковъ, река: «пойдите съ мною на путь, а зла до вас есмь не мыслилъ никотораго же; а тѣхъ ми выдайте, кто мя обадилъ къ вамъ». И рекоша пльсковици, приславъше Грьчина [13]: «тобе ся, княже, кланяемъ и братьи новгородьцемъ; на путь не идемъ, а братьи своей не выдаемъ; а с рижаны есме миръ взяли [14]. Къ Колываню есте ходивыпе, серебро поймали, а сами поидосте в Новъгородъ, а правды не створися, города не взясте, а у Кѣси такоже, а у Медвѣже головѣ такоже; а за то нашю братью избиша на озѣрѣ [15], а инии повѣдени, а вы роздравше, та прочь [16]; иди есте на нас удумали, ть мы противу васъ с святою богородицею и съ поклономъ; то вы луче насъ исѣчите, а жены и дѣти поемлете собе, а не луче погании [17]; ть вамъ ся кланяемъ». Новгородьци же князю рекоша: «мы бе своея братья бес пльсковиць не имаемъся на Ригу; а тобе ся, княже, кланяемъ». Много же князь нудивъ [18], а не яшася по путь. Тъгда же князь Ярославъ пълкы своя домовь посла. Пльсковици же тъгда бяху подъвегли Нѣмци и Чюдь, Лотыголу и Либь, и отпустиша я опять [19]; а тѣхъ, кто ималъ придатькъ у Ярослава, выгнаша исъ Пльскова: «поиде по князи своемь, намъ есте не братья» [НІЛ: 65–66].

Комментарий

Общие замечания. Статья содержит известия, относящиеся к 6736 (1228/1229) мартовскому году [Бережков 1963: 269]. Конфликт между Новгородом и псковичами имел место до нападения еми на новгородские земли, которое произошло на «Спасов день», т. е. 1 августа 1228 г.

1. Князь Ярослав (Федор) Всеволодович. См.: ком. 1 к прил. 1Е.

2. Иванко — посадник Иван Дмитриевич, сын Дмитрия Якуновича, бывшего посадником в 1210 г. Относился к «прусской» группировке новгородского боярства. Иванко был посадником с 1220 по 1229 г., с перерывом в 1223 —начале 1224 г. [НІЛ: 60, 64–65, 68, 262, 268–269, 274; Янин 1991: 11–13].

3. О том, когда Вячеслав был поставлен тысяцким, сведений нет. Известно, что смещен с должности он был в декабре 1228 г. [НІЛ: 66–67, 271–273]. В конце 1231–1232 г. он был наместником новгородского князя в Пскове [НІЛ: 71–72, 280–281]. В НІЛ младшего извода в статье за 1232 г. он упомянут с отчеством — «Горислаличь» (или «Гориславич»).

4. Дубровна, Дубровно — село на р. Удухе — притоке р. Шелони, на границе между Новгородской и собственно Псковской землями. На основании летописных сообщений можно предположить, что к Дубровне из Пскова выезжала представительная делегация встречать новгородского князя. Отсутствие встречавших означало, что псковичи не хотят появления князя в своем городе. Пересечение же новгородским войском этой условной границы указывало на намерение новгородцев применить военную силу против Пскова [ср., напр., с описанием событий 1137 г. — НІЛ: 25, 210].

5. Опасения псковичей вполне объяснимы. Незадолго до рассматриваемых событий умер псковский князь Владимир Мстиславич, упоминавшийся последний раз в летописи в 1225 г. [НІЛ: 64, 289]. Владимир стремился проводить максимально независимую от Новгорода политику, и его поддерживала значительная часть псковского боярства [Назарова 1998 (а): 352–359]. Можно предположить, что после его смерти в Пскове обострилась борьба между боярскими группировками — противниками и сторонниками политической независимости Пскова от Новгорода, точнее — от правивших тогда в Новгороде суздальских князей и поддерживавшей их части новгородского боярства. Не исключено также, что сторонники независимости хотели посадить на псковское княжение сына Владимира — князя Ярослава. Это означало бы не только сохранение курса на независимость Пскова, но и усиление антисуздальской оппозиции в самом Новгороде. Естественно, что в такой ситуации псковичи не без основания опасались возмездия со стороны новгородского князя, как уже бывало ранее за многие десятилетия новгородско-псковских раздоров [см., напр., сообщение Ипатьевской летописи о походе князя Мстислава Ростиславича на Псков в 1179 г.: ИЛ: 608; Назарова 1996: 66; Назарова 2000 (а): 38–40].