Крестный путь России - [45]

Мы подробно останавливаемся на положениях письма Поливанова в силу того, что это редкий документ, написанный вице-премьером ельцинского правительства своему непосредственному начальнику - председателю правительства. Заподозрить его в какой-то политической ангажированности просто невозможно.

Далее председатель Госкомимущества отмечает рост преступности, на которую приватизация подействовала, как канистра бензина на тлеющие головешки костра. Около 2 тысяч преступлений было совершено в прямой связи с разгосударствлением экономики (это только те, что были раскрыты), из них подавляющее большинство приходилось на взятки, скупку акций наиболее рентабельных предприятий иностранными компаниями с нарушением законодательства.

Вообще передел собственности вылился в широкомасштабное сражение, развернувшееся по всей стране, между хищниками всех мастей и оттенков. Среди них были откровенные уголовные элементы и люди пока без судимостей, но готовые действовать без оглядки на законы. 40-50 убийств за одну неделю в промышленно развитых областях (Екатеринбург, Санкт-Петербург, Москва и другие) считалось нормой. Тогдашний председатель Федеральной службы контрразведки Сергей Степашин, выступая в Думе 18 ноября 1994 г., прямо признал: "Да, идет война, настоящая война, с массовыми убийствами". Спустя шесть лет, уже в 2000 г., первый заместитель министра внутренних дел России Владимир Козлов в интервью "Московским новостям" (No 44 за 7-14 ноября 2000 г.) признал, что 40% российской экономики криминализировано, т. е. контролируется преступниками. Он сказал: "Все мы в свое время очень сильно упустили момент приватизации. Криминальные группировки буквально разрывают государственную собственность... Чаще всего большинство акций вновь организуемых акционерных обществ принадлежат лидеру организованной преступной структуры или его представителю. Сейчас модно: кто-то из головки этого преступного сообщества находится на Западе, открывает там оффшорные компании, а потом это называется "западные инвестиции".

В русском языке тогда появилось новое словечко "беспредел", означавшее как раз торжество уголовного беззакония. Тот же В. Козлов говорил: "Я могу привести просто сотни примеров, когда руководителя предприятия, даже госпредприятия, "заказывает" его заместитель. Когда мужа заказывает жена. Человеческая жизнь сегодня ничего не стоит. У нас нет каких-либо серьезных рамок порядочности".

Для выявления потенциальных преступников В. Полеванов ставил вопрос о декларировании источников доходов покупателями чрезмерно крупных пакетов акций. Приводился пример, когда одно физическое лицо - Каха Бендукидзе - купил 51% акций такого гиганта, как "Уралмаш". В письме упоминалось имя некоего труженика из далекой Тюменской области Тимофеева Василия Юрьевича (абсолютно никому не известного), который приобрел 210 млн. акций "Газпрома", заплатив за них 2 млрд. 100 млн. рублей. (Кстати, потом распространился слух, что под фамилией этого самого Тимофеева скрывался не кто иной, как сам Черномырдин. Можете себе вообразить реакцию премьера на такое письмо?)

В. Полеванов отмечает, что общая номинальная величина ваучерного фонда (около 1,5 трлн. рублей) была в 20 раз меньше, чем стоили основные фонды промышленности, пущенные на аукционы. Одна Москва, где приватизация проводилась не по остаточной, а по рыночной стоимости, получила за 20% своих предприятий 1,8 трлн. рублей, в то время как доходы по всей остальной России за первые два года приватизации составили всего 1 трлн. рублей.

Излишнее обилие статистических данных утомляет читателя, но трагическая реальность российской приватизации лучше всего видна именно в цифрах. Из 500 крупнейших предприятий России большая часть (80%) была продана на аукционах по цене менее 8 млн. долларов каждое, 324 завода из этой золотой полутысячи пошли по цене менее 4 млн. долларов за каждый. Уже упоминавшийся "Уралмаш" с 34 тысячами рабочих был продан за 3,72 млн. долларов, Челябинский металлургический комбинат - за 3,73 млн., Ковровский механический завод, обеспечивавший стрелковым оружием всю армию, МВД и спецслужбы, пошел с молотка за 2,7 млн. долларов, Челябинский тракторный завод (54,3 тыс. рабочих) "уплыл" за 2,2 млн. долларов... и т. д. Для сравнения: средняя хлебопекарня в Европе стоит около 2 млн. долларов, один цех по разделке леса и выпуску отделочной доски-"вагонки" обходится покупателю в 4,5 млн. долларов.

В ходе приватизации сплошь и рядом происходили экономические курьезы. Например, Останкинский мясокомбинат в Москве перед самым началом разгосударствления приобрел новейшее импортное оборудование на сумму более 35 млн. долларов, а весь комбинат в ажиотаже приватизации был оценен всего в 3,1 млн. долларов.

Не следует сколь-нибудь серьезно принимать во внимание занудливые уверения чубайсят о том, что, дескать, они заботились о наполнении государственного бюджета. Никогда "доходы" от приватизации не превышали и 1% (!) от доходных статей консолидированного федерального бюджета. Никогда задания бюджета по выручке денежных средств от приватизации не были выполнены. Практически шло присвоение государственного имущества задаром, потому в народе вся операция по разгосударствлению получила, название "прихватизация".