Крёстный отец Кремля Борис Березовский, или История разграбления России - [48]

Наиболее важной частью программы были ваучеры – в новой экономике каждый гражданин получает свою долю; акционером может стать каждый, и самые лучшие компании отнюдь не достанутся самым богатым. Эта идея являлась воплощением демократии Джефферсона – заложить основу для создания массового среднего класса и крупного внутреннего рынка, для быстрого развития экономики. Да, сбережения россиян сгорели в костре гиперинфляции 1992 года, но теперь граждане станут акционерами российских предприятий и смогут эти потери как-то компенсировать.

Летом 1992 года президент Ельцин познакомил страну с идеей ваучерной приватизации: «Нам нужны миллионы собственников, а не горстка миллионеров. В этой новой экономике у каждого будут равные возможности, остальное зависит от нас… Каждый гражданин России, каждая семья получат свободу выбора. Приватизационый ваучер – это для каждого из нас билет в мир свободной экономики».

Доля, которую представлял собой один ваучер, была ничтожно мала, а российский рынок ценных бумаг был весьма примитивным, и владельцы ваучеров, как правило, на приватизационных аукционах купить акции напрямую не могли. Выбор сводился к следующему: инвестировать ваучер в компанию, где человек работал, для чего в компании существовала программа акционирования, либо передать ваучер в один из вновь создаваемых чековых инвестиционных фондов.

Поскольку многие жили в ужасающей нищете и в первую очередь думали о хлебе насущном, люди просто продавали ваучеры на улице за наличные, и таких было немало. В итоге уличная цена на ваучер была смехотворно низкой. Тоскливой зимой 1993/94 года в метро можно было видеть плохо одетых прыщавых парней, державших табличку: «Куплю ваучер». Цена составляла 10 000 рублей – около 7 долларов, как раз на две бутылки дешевой водки. При том, что каждый ваучер можно было купить на улице за 7 долларов, выходило, что гигантские промышленные и природные ресурсы страны оценивались примерно в 5 миллиардов долларов.

В теории ваучерная приватизация выглядела привлекательно, но на практике она полностью провалилась. Первая ошибка – выбор времени для ее проведения. Приватизацию следовало проводить до ценовой реформы Гайдара в 1992 году, как средство борьбы с рублевым навесом, с опасностью инфляции. Именно в этом заключалась суть плана Григория Явлинского «500 дней». «Я считал, что именно приватизация должна быть тем инструментом, который должен урегулировать вопрос с денежным навесом, – вспоминает Явлинский. – То есть я считал правильным использовать накопленные средства на приватизацию. Я предлагал начать с самого маленького – приватизировать грузовики, небольшие земельные участки, квартиры, магазины – и постепенно, постепенно двигаться к более крупной приватизации».

Явлинский настаивал на том, чтобы провести приватизацию за деньги. «Приватизация решает задачу собственника, смену (старого советского) управляющего, – говорил он. – Конечно, деньги заработанные в советские времена были крайне малы, но затратив даже эти маленькие деньги, посколько это были собственные, люди становились подлинными собственниками». Нельзя ничего получать бесплатно, утверждал он. Ты не сможешь относиться к этому с должным уважением. Все ценное добывается в поте лица своего. «Собственность обязательно нужно продавать, только так возникают подлинные собственники. Даже если ты покупаешь кусочек компании за маленькую сумму, это все равно твои деньги – ты будешь этой компанией дорожить, будешь искать хорошего менеджера, будешь строить на этом дело. А когда людям прислали ваучеры по почте, вам все безразлично».

С этим соглашался мэр Москвы Юрий Лужков, он говорил: при таких низких ценах приватизация бессмысленна. «Мы говорим: приватизация необходима, чтобы создать нового собственника, новый собственник будет лучше распоряжаться собственностью и расширять производство, – аргументировал Лужков. – Возьмите приватизацию завода – предполагается, что новый владелец будет управлять ею лучше. Но такое возможно, только если завод продается за настоящие деньги. Приведу конкретный пример. Я купил ЗИЛ, гигантский автозавод, за 4 миллиона долларов. Но как автозавод он мне не нужен. Он занимает 240 гектаров земли, и я могу быстро вернуть свои 4 миллиона долларов, если превращу эту территорию в склады или еще во что-нибудь.

Мой (химический) институт продали за 200 000 долларов. Во-первых, в этом институте трудились настоящие специалисты, каждый из которых тянет на 200 000 долларов в год. Во-вторых, у него есть экспериментальная производственная база, где можно разрабатывать новые технологии. И это предприятие было продано за 200 000 долларов! Да это цена одного спектрофотометра! А новый владелец решил – ему не нужно, чтобы институт работал. Он сказал: я всех увольняю, теперь у меня есть свободная недвижимость, с ее помощью я буду приумножать свои доходы – площадь буду сдавать и получать за это 500 000 долларов в год. Вот это бизнес!»

Но Явлинский и Лужков остались не услышанными. Позже Гайдар говорил, что у него с Чубайсом просто не было времени проводить приватизацию сначала – нужно было срочно отпустить цены, чтобы заполнить полки товарами, хотя иногда это означало: люди выкладывают все свои сбережения на то, чтобы запасти товары на несколько недель. Но все равно, даже если бы в пожарном порядке организовать продажу грузовиков, квартир, магазинов, садовых участков, а чуть позже малых предприятий вроде кирпичных заводов, лесопилок и текстильных фабрик, результат был бы куда менее разрушительным, чем тот, что был достигнут вследствие политики Гайдара и Чубайса.