Крест, орёл и полумесяц. Часть 1. Последний крестовый поход - [16]

Слабеющий Иоанн слишком часто подпадал под влияние тех или иных слухов, чем умело пользовались враги Константина, и мне приходилось прикладывать большие усилия, чтобы отвести очередной удар, направленный против моего благородного господина.

Тем ужаснее мне показалась новость, что император своим повелением отсылает Константина в далекий Морейский деспотат, возвращая оттуда Феодора. Эта перестановка ясно свидетельствовала, что именно Феодор считается главным наследником, и в случае кончины василевса он займет освободившийся трон.

Константин, столь отважный на поле брани, но столь осторожный во всем, что касалось его семьи, безропотно согласился с повелением императора и уже готовился отплыть из столицы. Не теряя ни минуты, я направился во дворец с целью образумить своего покровителя.

Когда я добрался до покоев Константина, из дверей прямо мне навстречу вылетел царевич Димитрий. Он тяжело дышал, а лицо его пылало гневом. Бросив на меня презрительный взгляд, он прошел мимо, не говоря ни слова. Удивленно поглядев ему вслед, я прошел в опочивальню, которую император отвел для Константина.

Даже по сравнению с общей скромностью Влахернского дворца его покои отличались удивительной простотой. Кровать, стол и стулья здесь были изготовлены из самого обыкновенного дерева, лишь изукрашенного цветными росписями. В отделке комнаты практически отсутствовала столь излюбленная многими вельможами позолота или слоновая кость. Пожалуй, единственным предметом роскоши, на котором можно было задержать восхищенный взор, был узорчатый ковер – подарок давно почившего султана Мехмеда, доброго друга и союзника ромеев. Однако при всей скромности комната всегда была наполнена светом, этот эффект достигался благодаря двум широким сводчатым окнам, обращенным на юго-восток.

Самого Константина я нашел на залитой солнцем террасе, где он часто любил отдыхать во время, свободное от государственных дел. Моему господину тогда исполнилось тридцать восемь лет. Как и отец, он был высок, строен и красив – то была характерная черта многих Палеологов, которые отличались мужественностью и статностью, а примесь французской, итальянской и армянской крови делали их черты лишь еще более яркими и выразительными.

В Константине жила бьющая через край энергия, которую он всю свою жизнь стремился употребить на благо своей страны. Этот человек с детства презирал любую несправедливость и во всех своих решениях руководствовался голосом совести. Он был добр к своим подданным и милосерден к врагам, но при этом зарекомендовал себя как прекрасный командир, у которого было множество славных побед. Его невероятная харизма позволяла легко сходиться с людьми и обеспечивать их беззаветную преданность. Такой человек мог бы стать блестящим правителем. Даже сам Иоанн признавал, что Константин выгодно отличается от своих братьев, и втайне заверял меня, что предпочел бы сделать своим преемником именно его.

Увидев меня, Константин улыбнулся:

– Георгий! Как я рад тебя видеть! – воскликнул он, похлопав меня по плечу, однако я заметил, что мой господин чем-то сильно озабочен.

– Я видел вашего брата, – сказал я после короткого приветствия. – Кажется, он сильно разгневан.

Улыбка сползла с лица Константина. Он облокотился на парапет и печально покачал головой.

– Димитрий совсем лишился рассудка. Только что он умолял меня поднять открытый мятеж против императора и разделить его корону. Он даже разработал план, как избавиться от Иоанна, чтобы все решили, что это несчастный случай.

Константин посмотрел на меня со всей серьезностью.

– Если о нашем разговоре станет известно василевсу, Димитрий наверняка поплатится головой, и на этот раз никто не сможет смягчить его участь.

– Похоже, Димитрий пребывает в отчаянии, – заметил я, как следует осмыслив поступок царевича. – Что могло стать причиной?

– Страх за свою жизнь, – ответил Константин, вглядываясь в сияющий на солнце купол Святой Софии, хорошо различимый из любой точки города. – Кто-то внушил ему, что Иоанн желает расквитаться с ним за все прошлые обиды.

Несмотря на высокомерие и надменность, Димитрий не обладал ни смелостью, ни самостоятельностью. Я знал, что во дворце найдется не один десяток людей, способных управлять слабым духом царевича в своих целях. Сам того не ведая, он превратился в орудие политической борьбы. Очень опасное орудие.

– Если не принять меры, Димитрий может зайти очень далеко… – начал я, однако Константин не дал мне договорить.

– Я сам займусь этим, Георгий, – сухо проронил правитель Мореи. По его глазам мне стало понятно, что он не желает, чтобы кто-то вмешивался в их семейные дела. – Однако ты пришел поговорить со мной не о брате?

– Не о Димитрии, это верно, – согласился я. – Но о Феодоре. Благодаря вашей уступке он еще на один шаг приблизился к короне василевса. Мне кажется, что покидать столицу в столь непростой момент крайне опасно.

– Я заранее знаю, что ты сейчас скажешь, Георгий. Но не изменю своего решения и не стану противиться воле императора.

Замолчав, Константин вновь устремил свой взор на расстилавшийся перед ним огромный город.