Крест на моей ладони - [130]

Я мягко высвободила руки.

— Нет, Элунэль, ты ошибаешься. Мы — разные. Совсем разные.

— Да, — ответил он. — Разные. — Верхушки ушей поднялись, развернулись вперёд. — При всём сходстве ты совершенно другая. Ты гораздо сильнее и мудрее моих братьев. Ты можешь победить. Ты сумеешь отличить истинный путь от призрачного, который сгубил Бернарда и Долерина.

Элунэль вздохнул, досадливо дёрнул верхушками ушей и сказал:

— Но самое страшное в этой истории не боль и не смерть, а глупость. Точный день и час снятия опалы знают все, но уже семьсот семьдесят пять лет у заблокированных астральных зеркал круглосуточно дежурят хранители, точно так же, как дежурили у зеркал действующих. И должность хранителя по-прежнему самая уважаемая и престижная, первая после владыческой. Мы ждём досрочного прощения. Нам не терпится вновь стать Избранным Народом, самыми любимыми рабами среди не столь обласканного быдла. Свобода хелефайям не нужна, потому что у нас не хватает ни ума, ни сердца понять, а что же с ней делать.

— Элунэль, если ты понял, для чего нужна свобода, поймут и другие.

Он внимательно посмотрел на меня и сказал:

— Свобода — это самостоятельный выбор пути.

Элунэль взял меня за правую руку, перевернул кисть ладонью вверх и накрыл своей.

— Всё, что по-настоящему есть у хелефайев, то, ради чего нас сотворили, это наша верность. Но верность такая странная штука, что обладать ею можно, только отдав другому. Моя верность принадлежит тебе. Ради того пути к новому миру, который ты сможешь проложить, начертательница.

— А ты уверен, что это будет хороший мир? — спросила я.

— Нет. Но хуже, чем есть, мир быть не может. Так что новый путь необходим нам всем. — Элунэль улыбнулся, кончиками пальцев погладил мою ладонь. И замер. Уши, и те не шевелились.

— Корсунь, — произнёс он едва слышно. — Великое Всесилие стихий, ведь это же корсунь! Ратный крест и перепутье, знак смены судеб.

— Это шрамы, — убрала я ладонь. — Пусть и в форме косого креста. Всего-навсего шрамы, и не более того. Ты лучше личину надень, чем искать высший смысл там, где его и в помине нет.

Элунэль накинул новую личину.

— Что ты думаешь делать с Джакомо?

— Активацию Рижина завершит Хаосом — так быстрее и надёжнее. И сегодня же Джакомо отработает основные страховки со всеми тремя первоосновами. Но, в конечном итоге, из четырёх вариантов он выберет Свет. По складу характера Джакомо похож на белодворцев, так что финал очевиден.

— А ты выбрала Хаос?

— Нет, — покачала я головой. — Хаос мне навязали как дрянной товар в мелочной лавке. Так что пришлось учиться работать с тем, что было.

— Но что бы ты выбрала, будь возможность?

— Ничего не знать о существовании волшебного мира. Стать обычным человеком, а не волшебницей.

Элунэль глянул на меня с испугом.

— Нет, — сказал он. — Ты не можешь нас бросить. Нельзя бросать тех, кто тебе верит.

— Я знаю. И не собираюсь никуда уходить.

— Хорса, а чем Хаос лучше Света?

— Ничем. Это дело вкуса. С Хаосом мне было удобнее, только и всего. Больше подвижности, изменчивости. Зато пробивная и фиксирующая способность ниже, чем у первооснов. Но наказателю всё же лучше пользоваться Хаосом, а первоосновами лишь изредка, как вспомогательными силами, — дольше проживёшь.

— Вот как, — задумчиво произнёс хелефайя. — Интересно.

— Да прям, — дёрнула я плечом. — Ничего по-настоящему интересного в изначалии нет, и никогда не было. Гораздо важнее придумать, как уговорить Джакомо завтра же уехать в Пражанию.

— Зачем? Учиться он может и здесь. Обратники — большая редкость, но найти наставника мы сумеем. К тому же не обязательно учиться сразу высшему искусству. Достаточно купить Джакомо хорошую волшебную палочку.

— Правду мой брат говорил, лишних знаний действительно не бывает, — вздохнула я. — Надо было на учебке нормально заниматься, а не читать на лекциях детективы вперемешку с любовными романами. Сейчас можно было бы обучить Джакомо всему начальному курсу, довести до того уровня, когда становится возможным самообразование. Нулевики ведь могут управлять и прямой и обратной магией. Другое дело, что нам доступно только самое элементарное волшебство. Но чтобы обучать других, нужны знания как таковые, а не способность применять их на практике. Однако сожалеть об упущенных возможностях поздно, надо расхлёбывать последствия собственной глупости.

— Нина, — не понимал Элунэль, — но для чего Джакомо надо учиться именно высшему волшебству?

— С первоосновами будет быстрее и надёжнее, — объяснила я. — Да и учитывая альянсовские порядки, высшее посвящение станет для Джакомо дополнительной страховкой. Появлению человека-волшебника здесь не обрадуются. И ещё — Джакомо обязательно должен стать самоназванцем. Это сильно упрочит его положение в высшей касте.

Элунэль кивнул.

— Поэтому ты и хочешь увезти его в Пражанию? — понял он. — Ар-Даллиганы и Тлейга не поверили, что Джакомо стал волшебником, да ещё и высочайшим, вроде Брокко или Дьятры. А когда осознают непреложность этого факта, Джакомо будет далеко, и всё их общение сведётся к переписке по интернету и телефонным звонкам. Получая сообщения в обычном джакомовском стиле, Тлейга и ар-Даллиганы быстро смогут понять, что статус чаротворца не мешает ему оставаться прежним. Ни дружбе, ни любви ничего не угрожает, если только они сами не захотят её разорвать. Но они не захотят.