Крест Морриган - [2]

Он опустил жезл и посмотрел на нее сквозь пелену дождя.

— Назови свое имя.

Теперь женщина скользила над туманом, и ее плащ распахнулся. Хойт видел белые холмики грудей, соблазнительно округлявшиеся в вырезе туго зашнурованного корсета. Охваченный сильнейшим возбуждением, он тем не менее ощущал смрадную силу, исходящую от нее.

— У меня много имен, — возразила она и коснулась — как ей удалось подойти так близко? — его руки кончиком пальца. — Хочешь произнести мое имя, когда мы соединимся? Почувствовать на губах его вкус, когда я почувствую твое?

Пересохшее горло жгло огнем. Нежные голубые глаза неудержимо манили, и Хойт тонул в них.

— Да, я хочу узнать то, что известно моему брату.

Она снова засмеялась, но теперь ее смех звучал хрипло. В нем слышался голод — животный голод. Нежные голубые глаза начали наливаться кровью.

— Ревнуешь?

Женщина коснулась губами его губ — обжигающе холодными, как лед. И такими желанными. Сердце учащенно забилось у него в груди.

— Я хочу увидеть то, что видит брат.

Он прижал ладонь к соблазнительной белой груди, но не почувствовал ответного трепета.

— Назови свое имя.

Ее губы растянулись в улыбке, и в темноте этой ужасной ночи сверкнули белые клыки.

— Лилит — вот кто забирает тебя. Лилит — вот кто преображает тебя. Сила в твоей крови соединится с моей силой, и мы станем владыками этого мира и всех остальных миров.

Откинув голову назад, она приготовилась к броску. Хойт проткнул ее сердце жезлом, вложив в удар всю свою боль, всю ярость.

Звук, вырвавшийся из ее горла, пронизал мрак ночи, взмыл вверх и слился с ревом бури. Жуткий, страшный звук, не похожий ни на крик человека, ни на рев зверя. Вой чудовища, отнявшего у него брата, прятавшего злобу за холодной красотой. И теперь этот злой дух истекал кровью, хлынувшей из раны, в которой не билось сердце.

Она вновь поднялась над землей, извиваясь и пронзительно вскрикивая; яркая, сверкающая молния расколола небо. Скованный ужасом, Хойт забыл слова, которые требовалось произнести, и смотрел, как она корчится в воздухе, разбрызгивая кровь, которая испаряется в липком, противном тумане.

— Как ты посмел! — В ее голосе клокотали ярость и боль. — Использовал против меня свою ничтожную, жалкую магию? Я ходила по этой земле тысячу лет. — Она провела по ране рукой и взмахнула окровавленной ладонью.

Капли крови, попавшие на руку Хойта, вспороли кожу, словно нож.

— Лилит! Ты изгнана из этого мира! Лилит, ты побеждена! Моей кровью. — Он извлек из-под плаща кинжал и полоснул себя по ладони. — Кровью богов, которая течет в моих жилах, дарованной мне силой я изгоняю тебя…

Тень пронеслась над землей, и кто-то с яростью отчаяния набросился на него. Сплетясь, они скатились с утеса на плоский выступ под ним. Сквозь волны боли и страха Хойт разглядел лицо противника, почти неотличимое от его собственного. Это лицо когда-то было лицом его брата.

Он чувствовал запах крови и смерти, видел красные глаза зверя, в которого превратился брат. Но в сердце Хойта еще теплились остатки надежды.

— Киан. Помоги мне остановить ее. Прошу тебя, давай попробуем.

— Ты чувствуешь мою силу? — Киан обхватил пальцами горло Хойта и с невероятной силой сжал. — Это только начало. Теперь у меня есть вечность. — Он наклонился и слизнул кровь с лица Хойта почти игриво. — Лилит хочет сама полакомиться тобой, но я тоже голоден. Очень голоден. В конце концов, у нас одна кровь.

Оскалившись, он впился клыками в горло брата, и в эту секунду Хойт вонзил в него кинжал.

Киан с криком отпрянул. Изумление и боль отразились на его лице. Затем он упал, зажимая руками рану. Хойту показалось, что перед ним брат — настоящий. Но через секунду рядом уже никого не было — лишь завывание бури и шум дождя.

Хойт начал карабкаться вверх, на скалу. Скользкие от крови, пота и воды руки с трудом цеплялись за каменные выступы. Вспышки молний освещали его искаженное болью лицо: он медленно поднимался по скале, в кровь сбивая пальцы. Оцарапанная клыками шея горела, словно прижженная раскаленным клеймом. Задыхаясь, он схватился за край утеса.

Если Лилит ждет наверху, ему конец. Магическая сила Хойта иссякла — виной тому безмерная усталость, шок и скорбь. У него не осталось ничего, кроме кинжала, все еще красного от крови брата.

Вскарабкавшись наверх, он перекатился на спину, подставив лицо под колючие струи дождя, и обнаружил, что остался один.

Возможно, его силы хватило, чтобы отправить демонов обратно в ад. И теперь брат — родная плоть и кровь — навеки проклят.

Перевернувшись, он с трудом встал на четвереньки. Все тело пронзила боль, во рту ощущался горький привкус.

Хойт подполз к жезлу и, опираясь на него, поднялся на ноги. Задыхаясь, он поковылял прочь от скал по тропинке, которую мог найти даже с закрытыми глазами. Гроза, как и он сам, выбилась из сил, и теперь просто шел проливной дождь.

Пахло домом — лошадьми, сеном, травами, с помощью которых он отгонял злых духов, и тлеющими в очаге углями. Но не было ни радости, ни наслаждения победой.

Нетвердой походкой он приближался к хижине. Дыхание, со свистом вырывавшееся из груди, смешивалось со стонами и уносилось вдаль порывами ветра. Хойт понимал: если та, которая забрала брата, теперь пришла за ним, ему конец. Любая тень, которую отбрасывали растрепанные грозой деревья, могла оказаться его смертью. Нет, это хуже, чем смерть. Ледяные пальцы страха скользили по его коже, и он тратил остатки магической силы на то, чтобы бормотать заклинания — со стороны они больше походили на молитвы.