Крест Империи - [60]

То, что эта реальность существует. Что это - не смешно. И не фантазии.

И странное дело, ведь вроде бы у нас все верующие. Ну или большинство. Много, конечно, непрактикующих христиан, но кто в здравом уме скажет о себе, что вообще не верит в Бога? В крайнем случае, как Игнатий - "не верю в обряды, Бог в душе". Это уже почти маргинальный случай. Почти диссидентский.

То есть в принципе в Бога как бы все верят. А вот в дьявола - нет. Это непрестижно и смешно. Это отдает мрачными временами биргенских войн, нелепыми суевериями, кострами, на которых в старые времена сжигали кое-где последователей Медара и просто стихийных колдунов и ведьм. Даже сказать, что дьявол существует и действует - в приличном обществе как-то некрасиво.

Однако он ведь от этого не перестает существовать… Вот только нам приходится иметь с ним дело - в одиночестве.

Петрос Кинтао оказался очень приятным парнем, не отказался побеседовать со мной в субботу вечером (впрочем, только вчера были похороны друга…), встретились у него дома - милая молоденькая жена, двое малышей, ползунок и грудничок. Взяли по бутылочке пива. Нет, Петрос практически не общался в последнее время со своим старым школьным другом. Игги очень изменился. С ним стало тяжело разговаривать. Вел себя то надменно - кажется, чувство превосходства оттого, что он занимается своими оздоровительными мероприятиями, а все остальное человечество так и погрязло в пучине конформизма. То наоборот, заискивающе. Но это редко. И всегда, о чем бы ни говорили, речь сворачивала обязательно на увлечения Игги. Но все равно - очень жалко, такой был парень, с уроков вместе удирали, он всегда был какой-то необычный, размышлял много. Стихи писал. Нет, давно, еще в школе. Например? Да, кое-что сохранилось. Вот.

Я только - звонкая стрела:

Струною пущенной - во плоти

Лишь миг дано ей спеть в полете,

Пока живое не прожгла.

Я только - чуткая струна,

Оттянутая до отказу

Рукой, не дрогнувшей не разу:

Дрожит, вибрируя, она.

(В.Левинзон)

Честно сказать, Петроса здорово потрясла эта гибель. Никогда бы не мог подумать… Даже представить не мог! Так страшно…

Вот вы ведь хавен? Терциарий? Ну все равно, вы же инквизитор. Надежда-то есть? Да, я знаю, что молиться можно. Но ведь страшно же, самоубийство…

— Петрос, мы не можем знать посмертной участи даже и самоубийцы. Представьте, что он покаялся в последние секунды, когда уже нельзя было спастись, когда он потерял силы от кровопотери… Конечно, надо молиться. Я лично завтра пойду на службу с этой интенцией. Можно и заказать службу, кстати, за упокой души…

Словом, Петрос мне очень понравился, отличный парень, улучшил настроение, но нельзя сказать, чтобы он хоть как-то пролил свет на то, что случилось с его школьным другом.

Работать в воскресенье… Что ж, наверное, нужно было не работать. Но иногда у меня бывает такое положение, что я в воскресенье и в церковь не успеваю.

В этот раз - успел. И хотя правильный христианин, а тем более - хавен-терциарий должен посвятить воскресенье отдыху и благочестивым размышлением, прямо со службы, даже не заезжая домой, я отправился проверять остальные контакты Лойры. Расследование сейчас в такой стадии, когда нельзя терять ни часа. Все может случиться.

Мне повезло. Все, кого я искал, оказались дома. И в отличие от Петроса Кинтао, новые друзья Лойры выглядели весьма подозрительно. Особенно Терри Вайга. Впрочем, она и в нашей картотеке уже числилась. Ничего не доказано, однако наблюдение за ней время от времени вели. Меня женщина приняла холодно, беседовали в прихожей. Однако и оттуда я разглядел характерную для "духовных людей" обстановку - приятный запах карийских благовоний, символ сатока - змей, заглатывающий собственный хвост - выжженный на деревянной дощечке.

Да, она уже слышала о самоубийстве Лойры. Почему - она понятия не имеет. Он казался ей уравновешенным, спокойным. Интересовался медитациями, они медитировали вместе. Но она не видела его уже недели две. Может быть, за это время что-то случилось? Вполне возможно. Терри была занята. Нет, их отношения никак нельзя назвать близкими. Просто знакомый, общее хобби.

Я хотел пойти в мензу, но вспомнил, что у меня в блоке до сих пор валяется в холодильнике здоровенный шмат ветчины. Еще пропадет, чего доброго. Я поднялся в свою холостяцкую берлогу. Перекрестился на Распятие. Достал ветчину, хлеб, помидорку, которая с одного боку уже подгуляла слегка. Нарезал все это хозяйство. Взгляд мой упал на начатые "Опыты духа" Кэрриоса, но я знал, что сосредоточиться на книге сейчас не получится. Не та стадия… Я сел и начал жевать. Так нельзя все-таки. Так за всеми этими расследованиями и жизнь пройдет, не успеешь ничего… Пожить, что называется, полнокровной жизнью. Ходить в театр, слушать музыку, ездить в паломничества побольше, читать, уединяться для духовных упражнений… в конце концов заняться каким-нибудь спортом кроме кьянга, который давно осточертел. Я бы с удовольствием на водных лыжах покатался. Или дайвинг. Интересно, а как я собирался заводить семью? Пожалуй, и хорошо, что мне пришлось дать обеты. Как я мог бы заниматься семьей в этих условиях?