Крест и Полумесяц - [15]

– Это точно… Скажи, а сколько мы здесь уже находимся?

– Да четвертый день, поди, кончается.

Разговор утих как-то сам по себе, и после короткого ужина, когда мне досталось целых две с половиной миски жирного бульона и чуть-чуть мяса, мы легли спать.

Утром я проснулся от скрипа точильного камня по стали.

– Маешься?

Добран угрюмо кивнул. Раз перевалы закрыты, раньше весны нам отсюда не уйти, и особых занятий да забот, коими обычно полна ратная жизнь, пока не предвидится. Главным врагом – конечно, после холода и голода – представляется скука, с которой варяг борется, натачивая и так отлично подготовленную кромку меча. К слову, заодно и согревается.

– Добран, расскажи, откуда ты?

Варяг на мгновение прервался, посмотрев мне в глаза, после чего отвел взгляд и вновь продолжил править клинок. Я подумал, что десятник, чья душа, видать, крепко мечется после расставания с братом (и неизвестно, доведется ли им когда свидеться), не захочет говорить. По крайней мере, о том, что напоминает ему о родной крови. Но он послал меч обратно в ножны и, приставив его к стене, обернулся в мою сторону.

– Мы с Дражко варины[9], жили у Старигарда[10]. Саксы также кличут нас ваграми. В наших краях люди добывают себе пропитание больше охотой, нежели пахотой, хотя и зерно мы сеем. А еще у нас много купцов, и в Старигарде всегда был большой торг, не меньше, а то и больше да побогаче, чем в Хедебю у данов.

Предки наши знали, с какой стороны брать в руки клинки. В свое время они вместе с франками сражались против саксов[11], а уже прадеды бились и с теми и с другими, но проиграли[12]. Слишком много всадников было у конунга Оттона. После поражения земля наша была зависима от саксов, и хотя деды и вернули себе свободу[13] на время, да только после вновь были биты.

Ненадолго прервавшись, десятник продолжил:

– Через богатство Старигарда в дом наш пришла беда: на поселение напали разбойники-свеи, добычи возжелавшие. Много их было числом, всех мужей в бою побили, да баб, да деток малых не пощадили – всех, кого успели, лишили живота. И отца, и мамку, и сестру нашу младшую – всех. Мы с братом в тот день на охоте были, назад повернули, как увидели дым густой над лесом. Вернулись, да поздно уже… Тогда мне четырнадцать весен исполнилось, Дражко двенадцать. Я уже входил в силу, а вот брат еще некрепко держал топор в руках. Да все одно, подались мы мстить.

Жили мы у воды, в краях наших издавна ладьи рубили справные, а мужи смело выходили в море, бранились с данами, да свеями, да урманами. Вот и тогда нашлись лихие головы, срубили ладью скоро и в ответный набег пошли, выбрав вожака из лучших среди нас воев, Витслава. В Сигтуну прибыли купцами да на торгу узнали, кто из ярлов был в землях варинов и бахвалился богатой добычей. Разузнали, где зимует этот ярл – Роффе его кликали, волк по-нашему. Прибыли в его землю, нам повезло: было где причалить подальше от пристаней свейских. А уж ночью на меч волчью крепость взяли! Причем нас с братом, как самых мелких и прытких, послали через частокол перелезть да ворота открыть.

Витслав рассудил здраво – у нас-то ведь ни кольчуг, ни шеломов, только луки со стрелами, топоры да ножи. Ночью ничего не сверкнет, не звякнет. Нам повезло: перелезли через тын, забросив на него веревку с крюком, а потом к воротам сами и вышли. Точнее, Дражко вышел, а я сзади притаился. Там всего двое воев бдело: один у створок, другой на вышке, вот брат к находящемуся внизу и приблизился, отвлекая внимание. А свей и не понял ничего – что к нему за малец подходит? Не испугался, пока в пузо ножом не получил. А тут уж и я дозорного стрелой с вышки сбил, да после к брату на помощь поспешил: он свея хоть и ранил, да не свалил. Схватился вражина за топор, но крика не поднял: не уразумел, видать, что нападение это. Ничто, еще две стрелы в грудь его успокоили. Так мы с братом меньшим ворота и взяли, а уж там Витслав дружину привел – и за ночь мы весь бург вырезали, взяли ворогов теплыми ото сна!

Только Роффе в живых оставили, да ненадолго: прибили его к воротам собственного дома, пока с женой его и дочерями дружина тешилась, а после каждый, кто хотел, упражнялся по ярлу в меткости. Кто топоры метал, кто сулицы… Мы с братом по стреле пустили – вот только грязно все это было, зря. Не стоило над свеем так издеваться, да и семью его пощадить можно было, чем девки-то виноваты? Они же ведь кровь наших не проливали. А с другой стороны, на шее младшей дочки я увидел ожерелье своей сестры… Мы тогда с Дражко впервые плоть с бабами потешили, да только вряд ли кто из них после игрищ тех выжил. А коли и так, как им уцелеть-то зимой в спаленном бурге? Жалко их…

Варяг прервал свой рассказ, откровенно пугающий своей обыденной жестокостью. Я хотел было попросить его замолчать, но тут Добран продолжил:

– Добычу мы у свеев взяли богатую, нам с братом на двоих даже кольчуга досталась, но я поменял ее на два шелома, отдав за них также меч из общей доли. Обзавелись и щитами, так и дружинники много добра взяли! Помимо того, в бурге хватало трэллей, среди них были даже варины. А еще руяне, бодричи, урмане – всех их мы освободили и отдали им драккар Роффе. С тех пор стали мы под началом Витслава по морю плавать, когда торговлей, а все больше разбоем промышлять. Бывало, наша дружина верх брала, бывало, гибла большей частью, но мы с братом уцелели во всех схватках и три лета отходили с Витславом. Чаще, правда, нападали на земли данов, кои к нам ближе. Но свеев, когда замечали в море, всегда старались догнать да на дно пустить, на корм рыбам!