Крест и корона - [41]

— Из-за того, что моя мать была испанкой, — пояснила я.

Брови епископа взметнулись.

— То есть все англичане — потенциальные отравители?

— Так считал доктор, — пожала я плечами. — Кстати, и моя мать тоже говорила, что англичанам никогда нельзя доверять полностью.

— И что, вы заметили какие-нибудь признаки яда? — спросил Гардинер.

— Никаких, — честно ответила я. — Впрочем, королева и ела-то очень мало.

Он кивнул:

— Расскажите мне о той ночи, когда вы остались с ней наедине.

— Сначала она говорила о короле Генрихе Седьмом, своем свекре. — Я помолчала. — И говорила не самые приятные вещи. Тогда я впервые услышала из уст королевы критику в чей-то адрес.

— Не опускайте ничего, сестра Джоанна. Я настаиваю на этом.

— Я тогда даже не сразу поняла, что она имеет в виду старого короля Генриха. Екатерина Арагонская говорила о нищем. Она сказала: «Он был нищий, просто нищий». Затем помолчала и добавила: «Никто не думал, что Тюдор может стать королем Англии». После этого королева трижды повторила: «Нищий не может быть добрым королем». Она сказала, что с первого и до последнего дня пребывания на троне ее свекор страшился потерять свои богатства. Вот ее слова в точности: «Он отличался невероятной жестокостью и подозрительностью. Он был жесток по отношению к жене и детям. Он был весь насквозь извращенный. И сына своего испортил».

— О каком сыне она говорила?

Нам обоим было прекрасно известно, что родители Екатерины Арагонской отправили дочь в Англию для заключения династического брака — ей предстояло выйти замуж за принца Уэльского. Сначала она действительно стала женой принца Артура, но пять месяцев спустя тот умер. И тогда она обвенчалась с его младшим братом, будущим королем Генрихом VIII.

— Об Артуре. Она сказала мне: «Когда мы поженились, принц не мог возлечь со мной. Он был в ужасе, поскольку очень боялся отца. Он хотел быть мужчиной. Поэтому повез меня в Дартфордский монастырь».

Я услышала, как епископ Гардинер резко выдохнул:

— Это подлинные ее слова?

— Да.

— Что она сказала потом?

— Почти ничего. Только: «Легенда оказалась правдой. Бедный Артур!» После этого королева долго молчала, я уже думала, она спит. Но она застонала и вдруг сказала так громко, что я испугалась, как бы не проснулись дамы в соседней комнате: «Я ошибалась. Он еще хуже отца. Господь милосердный, защити мою дочь».

— На этот раз она имела в виду короля Генриха Восьмого?

— Не уверена. Сразу после этого бедняжка уснула.

Епископ Гардинер на мгновение задумался, сдвинув брови.

— А когда же она говорила о короне Этельстана?

— В ночь своей смерти. Когда посол простился с королевой, приехала наконец ее фрейлина Мария де Салинас. Эта женщина, как и моя мать, много лет назад прибыла вместе с Екатериной Арагонской в Англию из Испании и была очень близка королеве. Но именно тогда бедняжке стало намного хуже. Она словно ждала Марию. Сразу же после полуночи королева спросила, скоро ли наступит рассвет. Она знала, что умирает, и хотела в последний раз услышать мессу. Ее исповедник сказал, что можно провести мессу немедленно, но королева возразила: «Нет, мы должны дождаться рассвета». И процитировала Священное Писание, где говорится, что месса никогда не должна проводиться раньше рассвета. Королева была такой набожной. Она носила под ночной рубашкой власяницу ордена Святого Франциска. Это были самые долгие часы в моей жизни. Мы все это время молились вместе. Мы плакали, хотя и пытались скрыть слезы от умирающей. До рассвета оставалось еще несколько часов, когда она спросила у меня: «Хуана, ты благочестива?» Я ответила, что стараюсь быть благочестивой. Тогда она задала еще один вопрос: «Ты не замужем?» Узнав, что нет, королева помолчала, а потом сказала мне: «Ты должна принести обет в Дартфордском монастыре». Она так пристально посмотрела на меня, и все остальные тоже посмотрели — доктор, исповедник, Мария де Салинас. Я ответила: «Хорошо, мадам». Это, казалось, успокоило ее.

Епископ Гардинер уставился на меня:

— Значит, на этот путь вас наставила Екатерина Арагонская?

— Да, именно она, — с вызовом кивнула я.

— Но корона Этельстана? Вы так еще и не дошли до нее в своем рассказе, сестра.

— Это случилось приблизительно час спустя. Королева уже едва могла двигаться. Она чуть повернула голову и посмотрела на меня. Я наклонилась к ней, и она прошептала: «Артур. Мария. Дартфорд. Корона Этельстана. Защити мою дочь. Обещай мне, Хуана. Защити тайну короны ради блага Марии. И никому не говори. Если любишь меня, никому не скажешь». — Я уставилась в пол, испытывая душевные мучения.

Епископ Гардинер повторил за мной:

— «Артур. Мария. Дартфорд. Корона Этельстана. Защити мою дочь». — Он прикусил губу, задумался. — И никто другой не слышал королеву?

— Не знаю, может быть, кто-то и слышал. Но она говорила по-испански. Доктора в этот момент рядом не было. Как и Марии.

Епископ глубоко вздохнул:

— Значит, в Дартфордский монастырь вас отправила Екатерина Арагонская?

— Ничего подобного, — возразила я охрипшим голосом. — Она просто предложила мне принести там обет. Вернувшись в Стаффордский замок, я начала серьезно размышлять об этом. Каждый ведь должен найти в жизни свою цель. Я провела несколько недель в молитвах и тогда поняла, что именно в этом и состоит мое предназначение.