Крест и корона - [10]

Я вздохнула, стараясь сохранять видимость спокойствия.

— А как именно он был ранен? — спросил Джеффри.

Я недоуменно покачала головой:

— Сама не знаю. После грохота было много дыма. А когда дым рассеялся, я, правда издали, увидела, что отец лежит на земле. Вскоре его унесли, и больше я о нем ничего не слышала.

— Похоже, произошел взрыв?

— Мой отец бросил что-то в огонь. Какой-то непонятный предмет. Видимо, для этого он и бежал к Маргарет. Затем раздался страшный грохот, и все вокруг окутал дым.

— Понятно, — кивнул Джеффри.

— Вы знаете, что это было?

— Порох, — уверенно ответил он, и я вспомнила, что мой спутник — констебль, а потому, вероятно, знаком с такими вещами. — Когда преступника приговаривают к сожжению, но король хочет продемонстрировать некоторое милосердие, он разрешает привязать мешок с порохом к шее осужденного. Как только мешок загорается, происходит взрыв. Это приближает смерть и сокращает страдания приговоренного. Но тут важно точно рассчитать количество пороха. Похоже, ваш отец взял слишком много.

Я проглотила слюну.

Джеффри посмотрел на меня более внимательно:

— Вы называли осужденную по имени. Вы знали ее?

Дальше скрывать правду не имело смысла.

— Леди Маргарет Булмер — моя кузина, — пояснила я. — Я пришла, чтобы помолиться за нее. И понятия не имела, что мой отец тоже окажется на Смитфилде.

— А вы сами, часом, не с Севера? — В голосе Джеффри прозвучала строгая нотка. — Вы не принимали участия в заговоре против короля?

— Ну что вы, конечно нет. Маргарет уехала на Север четыре года назад и вышла там замуж за сэра Джона. С тех пор я ее не видела — сами понимаете, путь туда неблизкий. Мы только письмами обменивались. Но с прошлого года я получила всего одно. Я ничего не знаю о мятеже. И, честно говоря, не понимаю, почему Маргарет ввязалась во все это.

— Тогда с какой стати вы с отцом пошли на такой риск — появились на сожжении и вели себя столь вызывающим образом? Что-то вы темните, — нахмурился Сковилл.

Я молчала, слушая ритмичный звук весел, ударяющих по воде. Когда наша лодка проплывала мимо стоявшего на берегу особняка, вдали раздались переливы женского смеха. Мне показалось странным, что кто-то сейчас вовсю веселится.

Следующая фраза сорвалась с губ Джеффри, как пощечина:

— Если меня везут в лондонский Тауэр по той простой причине, что я пытался заступиться за вас, юная леди, то у меня есть право знать все.

— Неужели в Тауэр? — прошептала я.

— Конечно. А куда же еще? — нетерпеливо сказал он. — Думаете, почему мы отправились вплавь по Темзе лишь некоторое время спустя? Нужно было дождаться прилива, чтобы пройти под мостом к Речным воротам. Но мы уже почти на месте, если я правильно помню эту излучину. Так что я жду объяснений.

Откровенно говоря, в глубине души я подозревала, куда именно направляется наша лодка, а потому не слишком удивилась. Но, услышав название древнего замка, содрогнулась. Я помню, как в детстве мои кузены, вооружившись игрушечными мечами, устраивали сражения. «В Тауэр его, в Тауэр! — кричали они побежденному. — Отрубить ему голову!»

Сумерки сгустились еще больше. Наступило то неопределенное время суток, когда солнце уже закатилось, а звезды еще не нашли свое место на небесах. Посреди Темзы, вдали от недавно зажженных на берегу факелов, воздух был густым и темным. И оттого, что я нечетко видела лицо Джеффри, мне было легче все ему объяснить.

— Маргарет, единственная подружка моего детства, была для меня больше, чем кузиной, — сказала я. — Я не могла допустить, чтобы она встретила такую жуткую смерть в одиночестве. Что руководило моим отцом, понятия не имею. Я не видела его несколько месяцев. Но клянусь вам, он не бунтовщик. Мой отец ненавидит политику, и все эти интриги его пугают. — Я вздохнула и продолжила: — Вы когда-нибудь слышали про Стаффорда?

Констебль задумался на мгновение.

— Кажется, это родовое имя герцога Бекингема?

— Да, — кивнула я. И добавила: — Он был старшим братом моего отца.

Голос Джеффри прозвучал глухо и осторожно:

— Третий герцог Бекингем был казнен по обвинению в государственной измене пятнадцать лет назад.

— Шестнадцать, — поправила его я, словно это имело какое-то значение.

— И он был арестован, поскольку возглавил заговор, имевший целью низложение монарха, после чего сам занял бы трон как ближайший родственник короля. Некоторые считали, что его претензии на трон гораздо более обоснованы, чем Генриха Тюдора.

— Думаю, сейчас неподходящее время и место для этих слов, но мы оба прекрасно знаем, что обвинения, предъявленные моему дяде, были ложными, — заявила я.

— Пожалуй, — проворчал Джеффри. Потом он задал вопрос, которого я ждала: — Значит, вы приходитесь сродни самому Генриху Восьмому?

— Я не бываю при дворе, — настороженно ответила я. — В последний раз я видела короля десять лет назад.

— И тем не менее вы его близкая родственница?

— Моя бабушка и бабушка короля Генриха были родными сестрами, — вздохнула я.

— А ваша кузина Маргарет?

— Она дочь моего дяди герцога Бекингема. — Я с трудом сглотнула и продолжила: — Незаконнорожденная дочь.

Похоже, Джеффри слегка успокоился и перевел взгляд за борт лодки.