Крещение Киевской Руси - [62]

Выше говорилось о том, что Никита, будучи печерским монахом, стал объектом «воспитательной работы» со стороны приверженцев византийской ортодоксии. Вина его, в частности, заключалась в предпочтении книг Ветхого Завета новозаветным и знании языков (Мефодий перевел лишь отдельные места из Библии). В результате операции по «изгнанию беса» Никита вообще разучился читать.

Ересь, представлявшаяся монахам Печерского монастыря как «жидовская», на самом деле, видимо, восходила к обычной практике ирландских монахов. В ирландском христианстве повышенное внимание к Ветхому Завету шло в значительной степени от традиции ранних истолкователей нового вероучения. Но традиция эта поддерживалась и определенными практическими потребностями. В литературе обращалось внимание на то, что в ирландском юридическом сборнике конца VII или начала VIII века из 500 ссылок на «Писание» две трети приходятся на Ветхий завет. И это потому, что Ветхий Завет более детализировал разного рода конкретные отношения, нежели материалы Нового Завета, часто попросту уходившего от реальных жизненных ситуаций. И церковная иерархия, вроде бы и борясь с наследием иудаизма, сама держалась за практику Ветхого Завета, который только и мог оправдать само ее существование.

Как уже было сказано, ветхозаветная тематика заметно отражалась и в новгородских росписях конца XI — начала XII века, в том числе в росписях Новгородской Софии. Ирландское влияние вполне способно объяснить эту специфику новгородской фресковой живописи. И в этой связи должны были бы привлечь внимание многочисленные каменные кресты, рассеянные по северо-западу Руси. В большинстве случаев, правда, они относятся к относительно позднему времени. Но их изучение, по существу, лишь только начинается и пока не идет далее внешних описаний. Если же обратиться к истокам этого специфического явления, то, очевидно, в первую очередь надо сопоставить их с соответствующими ирландскими крестами. В Ирландии кресты, видимо, продолжали древнюю языческую традицию водружения каменных стел над погребениями. Здесь они украшены великолепной резьбой, барельефами. Кресты Северо-Западной Руси много проще. Но формы их часто повторяют ирландские. И это может служить лишним аргументом в пользу того, что после призыва Григория VII окончательно сокрушить ирландскую церковь, Новгород стал одним из главных прибежищ ее приверженцев.

Таким образом, ни варяги, ни норманны непосредственно католическую церковь в X–XI веках не представляли. Они ориентировались, с одной стороны, на Византию, а с другой — на ирландско-британскую церковь. В эпоху Владимира на Руси и в Византии варягами называли выходцев с южного берега Балтики, и были они в основном славяноязычными. Со времени Ярослава резко возрастает участие в политической жизни Руси именно норманнов. После 983 года у балтийских славян торжествует язычество, а Русь скоро переходит в новую веру. Это само по себе затрудняло общение тех и других. Среди норманнов также, по-видимому, преобладали язычники. Но у Ярослава находят приют и убежище, прежде всего, те норманны, которые уже приобщились к христианской вере, а некоторые из них, вроде Олафа и Магнуса, скоро будут причислены к лику святых.

До смерти Ярослава (1054) каким-то варягам от Новгорода шла дань в триста гривен «мира деля» — своеобразный систематический откуп от возможных нападений. Преемники князя сразу отказались от этих выплат. Резкая смена ориентации означала и определенный идеологический поворот. Против кого он был направлен? Весьма вероятно, что и против собственно варягов, и против норманнов, которых теперь также называют варягами. Против варягов, прежде всего, потому, что они оставались язычниками и продолжали морские походы и нападения на торговые суда. Против норманнов-христиан потому, что теперь в Скандинавии быстро выстраивается церковная иерархия, подчиненная Риму. «Варяжское» все более сливается с «латинским», означающим не просто иную веру, а претендующим на политическое господство. Поэтому «латинское» клеймят. Клеймят в том числе и те, кто сохранил традиции, зародившиеся именно на Западе.

Распространение христианства на Руси

Каковы же причины, от которых зависит успех пропаганды новой веры в обществе, придерживающемся иных религиозных взглядов? Очевидно, прежде всего, от прочности заменяемых верований. И затем от способности новых воззрений разрешить как-то нарастающие противоречия. Бесклассовое общество, как показывает практика, христианства не принимает, хотя в христианстве вроде бы заложена возможность отстаивания принципа равенства. Долгое противодействие христианизации населения южного и юго-восточного побережья Балтики объясняется откровенной агрессивностью церкви, циничным использованием новой религии для утверждения феодальных отношений, причем феодалами должны явиться пришедшие извне рыцари и епископы. На Руси христианизация проходит сравнительно легко, и в причинах этого следует разобраться.

Уяснение характера древнерусского язычества затруднено отсутствием сколько-нибудь развернутых характеристик его в древнерусской и средневековой письменности. Если верования балтийских славян описали немецкие христианские авторы XI–XII веков, то, скажем, византийские источники не донесли никаких сведений о язычестве на Руси в первые века христианства или в канун его введения, а арабские авторы IX–X веков дают представления отрывочные и противоречивые. Собственно же русские антиязыческие поучения часто предполагают не реальную ситуацию, а нехристианские воззрения, характерные для средиземноморского мира эпохи первых веков христианства. К тому же вопрос этот остается мало изученным. Практически единственным серьезным исследованием является работа Б. А. Рыбакова, но проблема христианизации не является предметом его исследования.