Крепость Магнитная - [18]

— Керосиновая твоя душа, — бурчал Янка. — Не спеши на тот свет, там мастеров нет!

Янка был мастером на все руки. Чинил все, что находил неисправным: часы, велосипеды, швейные машины, а то и самолет, на котором учился летать.

— Ну, как? — спросил он Платона.

Тот вытянулся в струнку, взял под козырек:

— Поступил, товарищ начальник!

— Ну и замечательно.

— Что ж тут замечательного, — уныло протянул матрос. — Опять на стройку: кирпичи, камень, раствор… Летом еще ничего, а вот придет зима — танцуй на лесах от холода.

— Не понимаю, — засыпая пшено в чугун, отозвался Янка. — Его на мировую стройку приняли, а он еще и недоволен. Не нравится, зачем же тогда просился, в глаза людям лез? В общем, нечего здесь обиженного из себя корчить! Ты просто не понимаешь, быть строителем в наше время — значит идти в первых рядах. Это очень важно. Вот явился ты на голое место, вокруг ничего — земля и небо. Через месяц-два, глядишь, стены, крыша над головой. Жалею, прилип к горе, а то бы, не задумываясь, — на стройку.

— Стройка — это временно. Пустим завод, а потом куда?..

— Дите, как есть дите! Болтаешь, а что и сам понять не можешь. Строительство у нас только начинается. Вслед за первой пятилеткой, будет вторая… десятая. Да, да! Тысячи заводов и фабрик поднимутся на нашей земле. Вырастут новые города, поселки. На реках встанут гидростанции. Придет время, и мы безжалостно будем ломать старое, отжившее и на его месте воздвигать новое, современное. А кому этим заниматься, да вам же — строителям! Профессия строитель — самая древняя и, если хочешь знать, самая почетная на земле!

— Я понимаю.

— Ничего ты не понимаешь! — сердился Янка. — Учиться тебе надо. В газету, в книгу почаще заглядывать. Такой простой вопрос и уже запутался. Слыхал, в соцгороде рабфак открылся? Вот и поступай, пока не поздно.

Варево в чугунке забулькало, брызнуло через край. Примус тотчас зашипел, стал коптить, Янка убавил пламя, взглянул на ходики:

— Ужин готов, а ее нет.

— Ты о Розе?

— Говорила, к семи вернется, а уже девять. Занятий по музыке сегодня нет. Курсы немецкого с утра. Непонятно, где она может быть?

— В кино, наверное.

— Одна не пойдет.

— Смотри, подлабунится какой хлюст… красивая она у тебя.

— И вправду дите! Да я что, женки своей не знаю? Дурак я, что ли?!

— Один мудрец сказал: нет ничего сложнее, чем познать женщину. Думаешь, не прав? С виду мила, добра, а попробуй раскуси, что там у нее внутри. Вон Галина, например…

— Ты же сам виноват, — повернулся Янка. — Полюбил девушку, не отходи от нее, глаз с нее не спускай. Уехал — бомби письмами, бросай на ее голову открытки, телеграммы, чтобы чувствовала — ты далеко, а не забыл… А теперь скажи, сколько ты за время службы писем Галине написал? Два письма за три года?

— Не два, а двадцать.

— Удивил! Одно письмо в два месяца. Две тыщи — вот тогда бы!.. В общем, сухарь ты, а не кавалер, тебе не за девушкой ухаживать — свиней пасти! Ну, а что касаемо Розы, так я спокоен. Задержалась на работе, скоро придет.

Ходики, тикавшие в углу, отсчитали еще час, а Роза не возвращалась. Янка заглядывал в окно, перебирал пальцы, прислушивался:

— В поликлинику что ли сходить? — наконец не выдержал он.

— Пойдем вместе.

— Зачем же? Ты оставайся. Газету почитай или вон суп ешь. Проголодался ведь.

— Не могу. Ты очень какой-то встревоженный.

— Я спокоен.

— Молчи уж, места себе не находишь.

— Вот чудак, я все к тому, что забоится одна. Поздно уже. — Накинув на плечи фуфайку, Янка метнулся к выходу. Слышно было, как он побежал вверх по ступенькам, потом хлопнула калитка. Не раздумывая, Платон поспешил за ним. Нагнал у самой дороги:

— Вдвоем веселее. Еще бандюга какой встретится.

— Что?

— Уркаган, говорю, какой-нибудь.

Янка не отозвался. Иное было у него на душе. В самом деле, куда она могла запропаститься, Роза?

В поликлинике дежурная медсестра пояснила: Роза Павловна вероятнее всего задержалась на горе у больной женщины. Главврач послал. А на улице вон какая непогодь: пешком не разгонишься!

Медлить было нельзя, и они не взошли, а взлетели на Магнитную гору. Преодолевая сугробы снега, спустились в ложбину к поселку. Поселка, собственно, пока нет, всего несколько землянок. Да и будет ли? Дело не в этом, главное, люди осели. Узнать, в какой землянке больная, было нетрудно. Двери открыла седая, тщедушная старуха и на вопрос, была ли врач, ответила, что ждет доктора с утра, а его все нет.

— Может, серьезное что-нибудь, — сказал Платон, когда они вышли из землянки.

— Не каркай! — оборвал Янка. — Не такая она, чтобы с нею случалось всякое!

И спохватился: как же он раньше не подумал — на репетиции она! Да, именно там. Приближался смотр самодеятельности, и Роза не только сама готовилась к выступлению, но и отвечала за подготовку других. Однако ничего не сказала об этом, уходя на работу. Такая предусмотрительная — и вот…

Как организовать поиски жены, Янка нашелся не сразу. Сперва заговорил о клубе медиков, но тут же предложил сходить на одиннадцатый участок к медицинской сестре Вале, у которой часто бывала Роза. И опять передумал: потянул сперва Платона в больничный городок.

На обратном пути завернули на одиннадцатый участок, разбудили Валю. Медсестра напугалась, узнав о причине позднего визита. Расплакалась. Пришлось ее успокаивать.