Крепость королей. Проклятие - [76]

Гюнтер пожал плечами:

– Час где-то. Когда выберемся из этой проклятой ложбины, дорога пойдет в гору; тогда и крепость уже видать будет.

– Черт, жду не дождусь, когда мы Черного Ганса вздернем! – ругнулся Себастьян. – Во времена моего деда по этим местам гулять можно было, как по собственному саду. А вот как у рыцарей дела плохо пошли, в каждой второй крепости засело по голодранцу и головорезу. А кайзер на заезжих ландскнехтов транжирится, как наш брат на пиво в трактире… До чего мир докатился!

Гюнтер задумчиво пожевал соломинку.

– Вот увидишь, старик Эрфенштайн и сам скоро в разбойники подастся. Год-другой неурожаев – и плакали все его добродетели, турниры и менестрели. А нам, как прихвостням фон Вертингена, придется путников на переправах подкарауливать.

– Чем детям и старухам глотки резать, я лучше в ландскнехты подамся и на войну пойду против французов, – проворчал Себастьян.

– Ха, и там будешь детям и старухам глотки резать! – Гюнтер рассмеялся и выплюнул соломинку. – Ну да, все лучше, чем холопом в грядках возиться. Что за…

Он резко замолчал, когда из зарослей неподалеку в затянутое облаками небо взмыла ворона. За ней последовало еще несколько.

– Что-то не нравится мне это, – вполголоса проговорил Гюнтер.

– Может, их вспугнул кто? – попытался успокоить его и себя Себастьян. – Лиса или кто покрупнее…

– Господи… гораздо крупнее!

Гюнтер, бледнее покойника, показал вперед, где дорога забирала в сторону. Поперек дороги зеленой стеной лежало несколько поваленных елей. Лошади прошли еще несколько шагов, после чего с фырканьем остановились перед препятствием и принялись рыть землю копытами.

Гюнтер затравленно огляделся. Руки потянулись к заряженному арбалету, лежащему под облучком.

– Вот скотина, – просипел стражник.

В тот же миг послышался тихий свист, и оперенная стрела впилась Себастьяну в бедро.

– Господи Иисусе! – вскрикнул солдат. – Побойтесь Бога!

Затем на повозку посыпались новые стрелы. Гюнтер водил арбалетом в поисках какой-нибудь цели, противника, которого смог бы подстрелить. Но не мог ничего различить в непроглядных зарослях над дорогой. Одна из стрел угодила ему в правую руку, еще одна просвистела возле шеи. Стражник со злостью отшвырнул арбалет, выдернул стрелу из раны и бросился с повозки. Под градом стрел он забрался по крутому склону и, пригнувшись, заковылял к расположенному неподалеку лесу. Не успел Гюнтер добраться до спасительных зарослей, как в икру ему впилась очередная стрела. Вскрикнув от боли, он рухнул в кусты и остался там лежать.

Себастьян между тем выхватил короткий меч и, покачиваясь, встал на облучке. На нем, как и на Гюнтере, была худая кольчуга, но из ног его уже торчали три стрелы, а кольчужное полотно пробил арбалетный болт. Себастьян еще держался, но Гюнтер по опыту знал, что в большинстве случаев смерть от таких ран не наступала мгновенно. Чаще жертва медленно и мучительно умирала от потери крови. Вот еще один болт прошил тонкую кольчугу. Себастьян покачнулся и головой вперед рухнул с повозки. Он прополз еще несколько шагов по откосу и потом со стоном растянулся на земле.

Только теперь на опушке показалось четверо мужчин. Они медленно спускались к дороге, самый крупный из них держал на веревке громадного черного дога. Собака прошла по кровавому следу и стала слизывать с земли лужу крови возле Себастьяна. Гюнтер сразу узнал черноволосого гиганта.

Это был Ганс фон Вертинген.

Рыцарь внимательно огляделся. Он был облачен в нагрудник и округлый шлем, двуручный меч едва не волочился по земле. Трое его спутников были одеты куда беднее. Двое из них сжимали в руках луки, а третий навел на стонущего Себастьяна взведенный арбалет.

– Оставь беднягу! – приказал Вертинген. – Он ничего нам не сделает. К тому же он еще нужен мне живым. Надо выспросить у него все, что он знает… А что со вторым?

– Побежал в лес, – ответил один из его подручных и показал на противоположную сторону дороги. – Но и он, по-моему, получил сполна.

Вертинген ухмыльнулся и принялся отвязывать веревку с шеи дога.

– Далеко не уйдет – моя Саския его разыщет… Верно, Саския? Хорошая девочка.

Громадная собака рвалась с веревки, так что Вертинген едва мог расслабить петлю.

– Постой ты спокойно, псина драная! – выругался он.

Гюнтер замер в укрытии. Со стрелой в голени бежать не имело смысла. К тому же собака и так его настигла бы. Немного подумав, стражник прошептал молитву и запустил руку под кровоточащую рану на икре. Стиснув зубы, он потер ладонью лицо, размазывая кровь, и притворился мертвым.

В следующий миг из кустов показалась собака. Она залаяла и обнажила длинные, острые клыки, но, заметив, что добыча не шевелится, опустила голову и принялась обнюхивать неподвижное тело. Гюнтер почувствовал, как влажный нос уткнулся в ногу. Затем по щекам, покрытым кровью вперемешку с грязью и хвоей, скользнул пахнущий гнилью язык. Стражник едва сдерживался, чтобы не закричать.

Послышались шаги. Гюнтер широко открыл глаза, как у мертвецов, и уставился пустым взором в молочно-белое небо.

«Неужели это последнее, что я увижу в своей жизни? – пронеслось у него в голове. – Кусочек затянутого неба?»