Крепость королей. Проклятие - [39]

– Звали, ваше превосходительство? – пробормотал он и смахнул с бороды остатки ячменной похлебки.

Эрфенштайн кивнул на Матиса:

– Этот парень стащил из арсенала одну из моих аркебуз. Неплохо бы и тебя, оборванца пьяного, вместе с ним запереть… Опять небось ключи где-нибудь оставил, а?

Ульрих Райхарт виновато уставился себе под ноги.

– Я честно в толк не возьму, как парню…

– Забудь! – Эрфенштайн нетерпеливым жестом велел орудийщику умолкнуть. – Об этом мы позже поговорим. А сейчас проводи мальчишку в тюрьму. Я еще подумаю, как с ним поступить. А до тех пор не желаю видеть его мятежной физиономии.

Райхарт кивнул и повернулся к Матису.

– Ты сам слышал, – пробормотал он едва ли не с сочувствием. – Ну и натворил ты делов, я скажу…

На мгновение Агнес показалось, что Матис вздумал унести ноги. Но, когда юный кузнец взглянул на нее, она заметила, как погас огонь в его глазах. Он безвольно сдался в руки орудийщика.

– Матис! Ради всего святого, Матис! – закричала Агнес ему вслед. – Держись, я буду…

Но отец крепко схватил ее за плечо.

– Я всегда знал, что мальчишка гроша ломаного не стоит! – проворчал он. – Вот отец его – да, честный и порядочный человек. Но сын у него неисправимый строптивец… – Рыцарь покачал головой: – Связался с этим Пастухом-Йокелем… Вот увидишь, твари вроде этого горбуна навлекут еще смерть и разруху на наши земли!

Агнес не смотрела на него. Она провожала взглядом Матиса. Гордо расправив плечи, он как раз скрылся в крепости. Казалось даже, это он вел орудийщика, а не наоборот.

– Выкинь этого парня из головы, – сказал отец примирительным тоном. – Он не достоин дочери наместника. Особенно той, что живет в гордом Трифельсе. – он попытался улыбнуться. – Я и без того собирался поговорить об этом с тобой, Агнес. Я беседовал с Мартином фон Хайдельсхаймом. Он порядочный и, что главное, зажиточный человек. Знаю, я обещал подыскать тебе рыцаря, но положение дел изменилось. Денег на приданое у меня нет, а Хайдельсхайм выразил готовность взять тебя даже…

– Я никогда не выйду за Хайдельсхайма! Никогда, после всего, что случилось. Это… смерти равносильно!

Агнес вырвалась из отцовских рук. Она с трудом сдерживала слезы, лицо ее точно окаменело.

Эрфенштайн изумленно уставился на дочь.

– Откуда ты знаешь… – начал он, но потом приосанился: – Соберись, дитя! Я прощаю тебя, потому что ты сейчас не в себе. Этот Матис, видимо, вскружил тебе голову. – отец погрозил ей пальцем: – Я, хозяин Трифельса, буду решать, за кого ты выйдешь! И уясни вот еще что: твоим мечтам и небылицам я с этого дня положу конец. Ходит в штанах и с соколом да головы из книжек не вынимает, ха! Слишком долго я это терпел. – Тут он умоляюще обнял Агнес за плечи: – Как ты не понимаешь, что мы сумеем спасти Трифельс, только если ты выйдешь за состоятельного мужчину? Речь идет о судьбе крепости, а не о твоей собственной, запомни это раз и навсегда! Хайдельсхайм возьмет тебя в жены, и точка!

Агнес развернулась и со слезами на глазах направилась к жилой башне. Краем глаза она заметила, как Маргарета посмотрела на нее с любопытством и некоторой долей насмешки, а после повернулась к кухарке Хедвиг, стоявшей рядом. Очевидно, обе служанки слышали конец разговора. Вскоре об этом прознает вся крепость, а через неделю – вся округа. Агнес вытерла слезы и, гордо вскинув голову, прошла мимо них.

– Глупая девчонка! – прошептала Маргарета толстой Хедвиг. – Ума не приложу, чего она так ерепенится? Хайдельсхайм не такой уж и плохой вариант, а вот Матису поделом.

Агнес резко развернулась и вскинула руку для удара, но в последний миг одумалась.

– Молчи! – сказала она холодно. – Матис лучше вас всех, вместе взятых!

С этими словами девушка устремилась в свою комнату. Чувствовала она себя так, словно стальной кулак медленно стискивал ей сердце.

Глава 4

Франция, замок Шамбор в долине Луары,

3 апреля 1524 года от Рождества Христова

В лесу, близ замка Шамбор, олениха с треском продиралась через кустарник. За нею с лаем мчалась стая собак. Где-то позади них гремели горны, преследователи били в барабаны, и топот многочисленных копыт сотрясал землю. Олениха на мгновение остановилась, подняла голову по ветру, после чего свернула в сторону и скрылась в зарослях, лишь затем чтобы в следующий миг выскочить на расчищенную поляну. Небольшой участок леса был вспахан под поле, и из земли показались ростки пшеницы.

Олениха пустилась вперед. Она легко скакала по рыхлой, подернутой туманной дымкой земле. В тот же миг послышался тихий свист. Горло оленихи прошил арбалетный болт. Она пробежала еще несколько шагов, затем запуталась в собственных ногах и рухнула на пашню. Вскоре ее настигли собаки.

– Отличный выстрел, ваше величество, – сказал шевалье Ги де Монтень, выбравшись из кустарника, где прятался вместе с королем. – Не каждый смог бы повторить такой.

Рыцарь разогнал собак, которые с лаем носились вокруг подстреленной оленихи. Затем склонился над умирающим животным и перерезал ему горло охотничьим ножом.

– Болт достал ее во время прыжка, – добавил он, вытирая клинок шелковым платком.

– Ты переоцениваешь меня, де Монтень. С тридцати шагов даже моя семилетняя дочь Шарлотта справилась бы.