Крепкие мужчины - [9]

– Ни в жисть, – мотал головой Робин. – Будет мальчик.

И конечно же рождался мальчик. Этот камешек они называли Конвеем и бросали его на землю рядом со старшим братом, Вебстером. Скоро, очень скоро в лесу вырастала кучка камешков-братьев. Все лето Рут Томас рожала их. Иногда она наступала на камешки и говорила:

– Я наступаю на тебя, Фейган! И на тебя наступаю, Джон!

Каждого из этих мальчишек она рожала каждый день, а Робин ходил вокруг нее, подбоченившись, и ругался, и отчитывал ее. А когда в конце игры рождался камешек-Робин, Рут порой говорила:

– Выброшу-ка я этого паршивого мальчишку. Уж больно он толстый. И даже говорить правильно не умеет.

Тогда Робин замахивался и сбивал с головы Рут полотенце-прическу. А она хватала полотенце и хлестала его по ногам, и у него на бедрах оставались красные отметины. Если Робин пускался наутек, Рут ухитрялась заехать ему кулаком по спине. Рут била метко, а догнать толстяка и увальня Робина труда не представляло. После игры полотенце становилось мокрым и грязным, и они бросали его в лесу, а на следующий день брали из дома новое. Так в лесу вырастала горка из полотенец, а миссис Поммерой никак не могла понять, куда они деваются.

– Куда они пропадают, эти полотенца? Эй? Где полотенца-то мои?

Поммерои жили в большом доме покойного двоюродного деда, который состоял в родстве с ними обоими. Мистер и миссис Поммерой были родственниками еще до свадьбы. Они были двоюродными братом и сестрой и оба носили фамилию Поммерой еще до того, как полюбили друг друга. («Прямо как чертовы Рузвельты», – ворчал Ангус Адамс.) Правду сказать, такое на Форт-Найлзе случалось нередко. Разных фамилий там осталось мало. Все были родней друг другу.

Покойный двоюродный дед был, таким образом, общим двоюродным дедом. Он построил большой дом рядом с церковью – на деньги, которые он заработал, держа универсальную лавку (это было еще до первой омаровой войны). Мистеру и миссис Поммерой дом достался по наследству. Когда Рут было девять лет и она осталась у Поммероев на лето, миссис Поммерой сначала хотела выделить ей комнату покойного двоюродного деда. Комната находилась под крышей, в ней было одно окно, под которым росла большая старая ель. Пол в комнате был гладкий, дощатый. Чудесная комнатка для девочки. Вот только беда: двоюродный дед застрелился в этой самой комнате. Пальнул себе в рот. До сих пор на обоях остались ржавые пятнышки запекшейся крови. Рут Томас наотрез отказалась спать в этой комнате.

– Господи Иисусе, Рути, он же давно помер, его схоронили, – говорила миссис Поммерой. – Ничего тут нету страшного.

– Нет, – говорила Рут.

– Даже если ты увидишь привидение, Рути, это будет призрак моего дедушки, а он тебя ни за что не обидит. Он обожал детишек.

– Спасибо, не надо.

– Да тут даже крови на обоях нету! – пыталась соврать миссис Поммерой. – Это просто грибок. От сырости.

Миссис Поммерой говорила Рут, что у нее в спальне время от времени точно такой же грибок на обоях появляется и что она спит просто замечательно. Она говорила, что каждую ночь спит как младенец. «В таком случае, – объявила Рут, – я буду спать в спальне миссис Поммерой». И в конце концов так она и поступила.

Рут спала на полу рядом с кроватью мистера и миссис Поммерой. У нее была большущая подушка и что-то вроде матраса, сшитого из довольно вонючих шерстяных одеял. Когда Поммерои ворочались, Рут это слышала. Когда они, хихикая, предавались любви, она это тоже слышала. Она слышала, как они сопят и храпят, крепко выпив перед сном. Каждое утро мистер Поммерой вставал в четыре часа, чтобы посмотреть, какой нынче ветер, а потом отправлялся ловить омаров, и Рут Томас слышала, как он ходит по дому. Она лежала с закрытыми глазами и слушала его шаги.

У мистера Поммероя был терьер, который всюду за ним бегал. Он даже в кухню за ним шел в четыре утра и цокал когтями по дощатому полу. Готовя себе завтрак, мистер Поммерой тихонько разговаривал с собакой.

– Шел бы ты спать, пес, – говорил он. – Не хочешь спать? Покемарить не хочешь, пес?

Иногда по утрам мистер Поммерой говорил:

– Ты зачем за мной таскаешься, пес? Хочешь научиться мне кофе варить? Хочешь научиться мне завтрак готовить?

Какое-то время в доме Поммероев жил кот. Это был портовый кот, здоровенный мэйн-кун. Он заявился в дом Поммероев и стал там жить, потому что люто ненавидел терьера и так же люто ненавидел мальчишек Поммероев. Так ненавидел, что не желал от них отходить ни на шаг. Как-то раз кот подрался с терьером и выцарапал ему глаз. Глазница загнила. Тогда Конвей засунул кота в клетку для омаров, бросил клетку в море у берега, взял отцовское ружье и застрелил кота. Потом терьер, у которого противно воняла гниющая глазница, каждую ночь ложился спать на полу рядом с Рут Томас.

Рут нравилось спать на полу, но ей снились странные сны. Ей снилось, будто призрак покойного двоюродного дедушки Поммероев загоняет ее в кухню, а она там ищет ножик, чтобы его заколоть, но находит только проволочные венчики-взбивалки да плоские лопатки и только ими может защищаться. Снились ей и другие сны. Будто она стоит под проливным дождем на заднем дворе, где мальчишки дерутся друг с другом. Ей приходится подходить с маленьким зонтиком и накрывать от дождя то одного, то другого из семерых Поммероев, пока они без устали мутузят друг дружку вокруг нее.