Кремлевское золото - [39]

Мало кто был уверен в те дни, что патриарх жив. Лишь по грязи, ушатами выливавшейся на него газетой «Известия ВЦИК» и журналом «Живая церковь», догадывались, что, наверное, пока еще Святейший не умерщвлен.

Один за другим отрекались от своего архипастыря и переходили на сторону обновленцев епископы и священники — и то со страха за себя и близких, кто потеряв веру, что Святейший когда-нибудь обретет свободу, кто поверив клевете. К 1923 г. в ведении обновленцев находилось уже 70 % православных приходов страны…

Но неужто возможно предательство без оплаты, без тридцати сребреников? Конечно же, нет. Обновленцам скостили налоги. Им выделяли отряды милиции для освобождения церквей от причта и мирян, не желавших их признавать. ГПУ внимательно прислушивалось к их пожеланиям о применении репрессий к неугодному духовенству. Начальник «церковного отдела» ГПУ Е. Тучков отчитывался перед вышестоящим начальством:

«Момент изъятия церковных ценностей послужил как нельзя лучше к образованию обновленческих про-тивотихоновских групп, сначала в Москве, а потом по всему СССР. До этого времени, как со стороны органов ГПУ, так и со стороны нашей партии, внимание на Церковь обращалось исключительно с информационной целью, поэтому требовалось для того, чтобы противотихоновские группы овладели церковным аппаратом, создать такую осведомительную сеть, которую можно было бы использовать не только в вышеупомянутых целях. Достижение это, само собой разумеется, не могло получиться сразу и без затраты денежных средств».

Святейший Патриарх, когда был на свободе, хотел выполнить волю Собора 1917–1918 гг. и созвать следующий Поместный Собор в 1922 г. Разрешения от гражданской власти он не получил, да и сам, вкупе с многими другими членами Собора, угодил за решетку. Зато обновленцам разрешили.

И вот 29 апреля 1923 г. в Москве открылся Второй Поместный Собор Русской Православной Церкви, заклейменный в народе как лжесобор. Чем занимались на лжесоборе? Склокой, дележом камилавок и доходных приходов. Что порешили? Узаконить постановления «Живой Церкви» о закрытии монастырей, ликвидации святых мощей, разрешении второбрачия духовенству. В преддверии объявленного суда, где Первоиерарха, по обвинительному заключению Вышинского, должны были приговорить к смертной казни, лишили Святейшего сана и уничтожили патриаршество, как «монархический и контрреволюционный способ руководства Церковью».

Обновленцы торжествовали. Ведь их поддержали не только Советская власть, не только смалодушничавшее духовенство, но и восточные патриархи, добиваясь политической игрой поддержки себе у такой мощной военизированной державы, как СССР.

Но не поддержал новую «коммунистическую церковь» самый верный сын патриарха — русский народ. Во Владивостоке, например, все до единого храма были в руках обновленцев. И в то время, как церкви города пустовали, истинные православные собирались и молились в переполненном гараже.

Но вот случилось неожиданное и такое неправдоподобное, что сначала многие не поверили своим глазам. 25 июня 1923 г. патриарх Тихон был освобожден из-под стражи. Д. В. Поспеловский указывает, что это было вызвано в значительной степени решительными протестами английского правительства и общественности на Западе. «Но с советской стороны, — пишет он далее, — освобождение патриарха было обусловлено требованием получить от него заявление о лояльности по отношению к Советской власти».

Патриарх дал такое соглашение. И он показал свое лояльное отношение к Советской власти. 28 июня 1923 г. он открыто осудил «всякое посягательство на Советскую власть, откуда бы оно ни исходило. Пусть все заграничные и внутренние монархисты и белогвардейцы поймут, что я Советской власти не враг». А в послании от 1 июля он кается «в ряде пассивных и активных антисоветских действий», которыми, повторяя заключение советского суда, он признает сопротивление изъятию части церковных ценностей и воззвание против Брестского мира. Обвиняя в этом среду, в которой он вырос и лиц (безымянных), окружавших его, патриарх заявлял: «Российская православная Церковь аполитична и не желает… быть ни «белой», ни «красной».

Поспеловский указывает, что «близко стоявший к патриарху протопресвитер профессор В. Виноградов свидетельствует, что патриарх никогда никому не объяснял, почему он подписал эти послания, но не раз подтверждал их подлинность. По мнению Виноградова, большевики, добившись от патриарха таких покаянных заявлений, думали, что они этим развенчали его как церковного руководителя в глазах верующего народа, так как считали, что весь престиж патриарха опирается на враждебность к Советской власти… не понимая, что источником авторитета патриарха являются вера, любовь и сила молитвы; большевики рассчитывали, что теперь верующие от него отвернутся… и примкнут к обновленцам… Но власти здесь полностью просчитались. Массы верующих и духовенство устремились к освобожденному патриарху. Среди них распространилось мнение, что свои послания «Патриарх написал не для нас, а для большевиков».

Какова же цена жертвы патриарха Тихона во имя торжества справедливости, во имя успокоения его паствы? Он утверждает, что Советская власть никогда не преследовала его за религиозные убеждения. Он рассылает распоряжения по церквям упоминать Советскую власть во время богослужения, выработав обтекаемую формулу — «О стране Российской и властях ея». В некоторых церквях эту формулу умышленно произносили так: «О стране Российской и областях ея». На предложение Тучкова внести в формулу для уточнения и во имя избежания подобной путаницы слово «советских» было отвечено, что это невозможно сделать, поскольку «советские» — слово русское, а богослужение совершается на церковно-славянском языке. Тучков вынужден с этим согласиться, так как в богослужебные вопросы Советская власть не вмешивается.