Кремлевское золото - [37]

Завершая свою речь, Гурович назвал митрополита Вениамина праведником, высказал пророческое предостережение большевикам: «Церковная революция, происшедшая при благословении атеистического начальства, истинных христиан привлечь не может. Народ еще может поверить… Савлу после того, как он, превратившись в Павла… променяет свое богатство на рубище нищего… и муки гонения. Обратные превращения… заклеймляются соответствующим образом… Нет, не сбудутся ожидания, возлагаемые Советской властью на нового «союзника»…

…Если митрополит погибнет за свою веру, за свою безграничную преданность верующим массам, — он станет опаснее для Советской власти, чем теперь… на крови мучеников растет, крепнет и возвеличивается вера».

Но пророческое предостережение адвоката митрополита не было услышано антихристами. Митрополит Вениамин и девять других видных представителей духовенства и ученых были приговорены к смертной казни. Фактически смертный приговор был вынесен до формального судебного процесса. Вместе с митрополитом были расстреляны архимандрит-аскет Сергий (в миру депутат Государственной думы Шеин), профессора И. М. Ковшаров и Ю. Л. Новицкий. Остальным шести, в том числе и будущему митрополиту Петроградскому Григорию (Чукову) смертный приговор был заменен длительным тюремным заключением.

После расстрела митрополита Вениамина Петроградского только авторитет патриарха Тихона препятствовал обновленцам занять ключевые позиции в церковной власти. Упрекая их в сговоре с большевиками, адвокат Гурович был далек от заблуждений. В ночь с 12 на 13 мая начальник конвоя беспрекословно пропустил Введенского, Красницкого, Белкова и псаломщика Стефана Стадника в сопровождении двух сотрудников ГПУ к арестованному Святейшему, который уже лег почивать. Непрошеные гости подняли патриарха с постели и повели с ним беседу.

Первым заговорил Владимир Красницкий, спокойно, без напряжения в голосе:

— На днях, владыка, объявлено одиннадцать смертных приговоров. И кровь этих страдальцев лежит на вас, распространившем 28 февраля прокламацию о сопротивлении изъятию церковных ценностей.

— Это очень тяжелое обвинение, и я его уже слышал на суде, — возразил патриарх Тихон. — Но не ожидал, что духовные лица тоже осуждают меня.

— Ваше послание, — вспылил Введенский, — явилось сигналом к гражданской войне церкви против Советской власти.

— Вы, наверное, не читали его, если так полагаете, — вздохнул Святейший. — Кто же, по-вашему, если не я должен защищать права церкви?

— Мы! — выкрикнул Красницкий. — ибо мы готовы сотрудничать с Советской властью, а вы — ее враг. Вы демонстративно предавали анафеме большевиков, призывали к сокрытию церковного имущества, вы выступали против декрета «о свободе совести», посылали через епископа Гермогена арестованному Николаю Романову благословение и просфоры. Вы именем церкви решили свергнуть Советскую власть.

— Зачем вы пришли ко мне? — перебил увлекшегося «священника» патриарх.

— Мы хотим, чтобы вы отошли от церковной власти, отдав распоряжение о созыве Собора, а до тех пор мы, по распоряжению ВЦИКа, будем управлять вашей канцелярией, — отвечал Введенский.

— Но иереи не имеют права заменять патриарха!

— Но надо передать власть, дела стоят без движения, а вы арестованы и будете преданы суду. Неужто вас не беспокоит дальнейшая судьба России, церкви? Да и товарищ Калинин ждет, о чем мы с вами договоримся. — выдал-таки настоящую цель прихода псаломщик Стефан Стадник.

Делегация предложила Святейшему снять сан, сложить с себя обязанности по управлению церковью и передать канцелярию, печать и прочее имущество им, истинным подвижникам за обновление православия.

— Патриаршество — тяжелый крест, который меня тяготит, — отвечал патриарх Тихон. — Но ни вы, ни я, а лишь грядущий Собор может лишить меня сана. Но я напишу председателю ВЦИКа и объявлю своего заместителя на срок заточения. Идите с Богом.

Михаил Вострышев в историческом очерке «Живцы», посвященном проблеме изъятия церковных ценностей и предательства обновленцев, пишет:

«Что же успели сделать для России и Церкви “живцы”, пока патриарх был в заточении?

Разослав уполномоченных по епархиям для захвата власти, протоиерей Александр Введенский отправился в Петроград и потребовал у своего епархиального владыки митрополита Вениамина, чтобы он подчинился созданному “живцами” Высшему Церковному Управлению и признал патриарха низложенным. При этом он, по примеру комиссаров, обзавелся удостоверением:

«Российская Православная Церковь. Высшее Церковное Управление. Троицкой подворье. № 17, 24 мая 1922 г.

Удостоверение

Дано сие протоиерею Александру Иоанновичу Введенскому, настоятелю церкви св. Захария и Елизаветы в Петрограде, в том, что он, согласно резолюции святейшего патриарха Тихона, является полномочным членом Высшего Церковного Управления и командируется по делам Церкви в Петроград и другие местности Российской Республики.

За председателя Высшего Церковного Управления еп. Леонид. Секретарь Невский».

Владыка Вениамин томился в тюрьме в ожидании суда, а в это время протоиерей Введенский, в значительной степени обязанный своей карьерой добродушному митрополиту, выходил на трибуны под восторженные крики экзальтированных дам и выказывал свои артистические способности и хорошую филологическую память. Вот только «подмять под себя» петроградское духовенство петроградскому иуде не удалось. Он явился на собрание в Сергиево подворье на Фонтанке, чтобы пламенным красноречием завоевать сердца батюшек рабочих кварталов, но потерпел фиаско. Спустя годы, он рассказывал об этом случае, как о забавном курьезе в своей артистической пастырской службе.