Кремлевский заговор - [12]

Янаева я впервые увидел, когда его избирали секретарем ВЦСПС. Выслушал его речь, а потом уехал. Это было в 1989 или 1990 году.

С Крючковым я имел больше контактов, так как он обладал большой информацией, и общей и специальной. Когда началась трансформация Политбюро, когда концентрация власти несколько изменилась, естественно, у меня возникали на сей счет вопросы и я обращался к Крючкову. Он вообще человек, способный анализировать.

С Язовым я познакомился, когда стал министром Общего машиностроения. Как руководитель министерства, которое выполняло заказы обороны, счел нужным познакомиться в первую очередь с Язовым. Взял с собой слайды образцов военной техники, показал ему, над чем работаем. Это было наше первое с ним знакомство. А дальше все совещания, которые он проводил по вопросам военной техники, я всегда посещал.

С Пуго я познакомился, когда он уже руководил Комиссией партконтроля в ЦК КПСС. Я позвонил ему в связи с тем, что меня как секретаря ЦК направили на пленум в Ригу, и я посоветовался, как себя там вести. Это был мой первый контакт с Пуго. Второй контакт был, когда рассматривалось дело по «АНТу». Ему и мне было поручено этот вопрос изучить.

Болдин являлся ключевой фигурой в аппарате ЦК, и вся текущая работа шла через него. Человек он очень собранный, исполнительный, принципиальный, болеющий за дело.

Вместе с Болдиным и Крючковым мы состояли в одном дачном кооперативе. Получили кредит для строительства на 10 лет. И на почве совместного строительства у нас были тоже постоянные контакты.

Варенникова я узнал по совместной командировке в Афганистан, куда я был послан в качестве личного представителя Горбачева. Моя задача состояла в том, чхобы в личных контактах с Наджибуллой дать ему понять, что принято однозначное и бесповоротное решение о выводе советских войск из Афганистана. Командовал советскими войсками в Афганистане тогда генерал Громов, а Варенников был Главным уполномоченным советником. Все вместе мы обсуждали проблемы, возникающие в связи с выводом войск.

Лукьянов попал в поле моего зрения, когда еще был заведующим отделом ЦК КПСС. Я как-то, сразу после прихода на работу в ЦК, попросил его проконсультировать меня, как себя вести, какие в ЦК существуют обычаи, правила. Он к моей просьбе отнесся по-человечески, объяснил, что к чему. На заседании Политбюро ЦК КПСС Лукьянов сидел как раз напротив меня. А когда Лукьянов ушел на работу в Верховный Совет, отношения стали у нас носить характер «здравствуйте — до свидания».

Вопрос:

— В каких командировках Вы были за последний год, начиная с лета 1990 года?

Ответ:

— Был в городе N. Там у нас большой комбинат, связанный с производством ядерного оружия. С одной стороны, меня беспокоило, что мы прекратили испытания, из-за чего можно было потерять контроль над этой техникой, с другой стороны, рассматривали, как включить здешний научно-технический потенциал в процесс конверсии. Это было за месяц — полтора до августовских событий. Также летом 1991 года я летал в Алма-Ату к Назарбаеву. Нам нужно было провести с американцами в Семипалатинске совместные испытания. Поэтому Назарбаев просил приехать, встретиться. Договорились, что мы сделаем соответствующие выплаты за возможный ущерб в порядке трех миллиардов. Потом летал на полигон, расположенный на Новой Земле. Осмотрели все места, где раньше проводились испытания, все скважины, заслушали научно-технические доклады. Определились, что взрывы на Новой Земле можно продолжать. Решили с этим предложением выйти на Верховный Совет СССР…

ДОСЬЕ СЛЕДСТВИЯ

ДОКУМЕНТ БЕЗ КОММЕНТАРИЯ

Из заявления Олега Бакланова на допросе от 6 ноября 1991 г.:

…Дело касается вопроса, связанного с тем обвинением, которое мне предъявлено. Когда я стал заниматься вопросами обороны нашей страны, то, исходя из имеющегося опыта, высказывал свои позиции товарищу Горбачеву. И руководствовался, соответственно, этими позициями. Затрагивал, в частности, вопросы переговоров по разоружению. С моей точки зрения, его ратифицировать нельзя, потому что в период переговорных процессов, которые длились на протяжении восьми или девяти лет, мы сделали ряд существенных упущений, которые ставят наше государство в неравные условия с нашим партнером, с которым этот договор заключается, — с Соединенными Штатами Америки.

Я не хотел бы обсуждать политические аспекты этого договора, поскольку он имеет и позитивные, и негативные стороны. Этот вопрос требует специального рассмотрения и, возможно, дополнительной дискуссии. Но с точки зрения военно-стратегических вопросов, здесь есть существенные замечания. Первое: блок НАТО сейчас существует и укрепляется, а Варшавского договора у нас нет. В процессе переговоров из них был исключен вопрос о военно-морских силах США, которые являются существенной частью в триаде стратегических ядерных наступательных сил Соединенных Штатов. Соотношение боевых блоков за счет методики подсчетов, а также за счет того, что потенциал Англии и Франции был выведен за скобки, складывается с существенным превосходством в пользу Соединенных Штатов примерно в полтора-два раза. Это было изложено в личной записке товарищу Горбачеву. Она не была принята во внимание, и договор был подписан без учета этого замечания.