Кремлевский заговор от Хрущева до Путина - [4]

Я протиснулся в прорве митингующих к двадцатому подъезду Дома Советов и поднялся на пятый этаж — в буфет. Там, купив бутербродов, сел за столик к одиноко вкушавшему сыр с хлебом депутату Николаю Павлову. Он, неделю не покидавший здание парламента, полюбопытствовал:

— Ну и какие у вас на оккупированной территории новости?

— Забавные, — ответствовал я в тон ему. — К вам, в свободную от ельцинизма зону, вот-вот выдвинется Моссовет — в полном почти своем депутатском составе. Он ножками прошествует с Тверской на Красную Пресню и останется под вашей крышей дневать с вами и ночевать.

Павлов поморщился:

— Большая нам выпала удача. Ты б лучше соврал мне на радость, что из Рязани идет маршем присягать парламенту десантная дивизия.

Я заглотил остаток бутерброда с философским причмоком:

— Все музы, от Каллиопы до Терпсихоры, любят терпеливо-упорных. Армия ценит отчаянно-лихих. Пусть голенище с усами, назначенное вами вместо Ельцина исполнять обязанности президента, совершит подвиг. Даже не подвиг, а сумасбродный поступок с риском для жизни — и флаги дивизий в гости к вам обеспечены.

В полемике Павлов напоминал волкодава. Но на сей раз он мой не бесспорный постулат не растерзал:

— Да в жизни всегда есть место подвигу. Но если господин Руцкой не нашел его за целую неделю, то теперь уже не найдет и подавно. Ты заметил, как с воскресенья Кремль изменил акценты в пропаганде?

— Помои на ваши головы пошли на убыль. Заседайте вы с сентября хоть до белых мух, хоть до черных. От вас самих вреда уже никакого — вы списаны указом Ельцина на свалку истории. Но поскольку вам туда не хочется, вы используете для защиты от Ельцина полууголовный сброд. К вам едут со всей страны головорезы, хлебнувшие крови в «горячих точках» бывшего СССР. Они, возрастая в числе день ото дня, получают оружие, захватывают заложников и пытают их в подвалах Дома Советов. То есть вы, истребленные указом народные депутаты РСФСР, свиваете в центре Москвы гнездо террористов, и именно поэтому вас нельзя оставлять в покое. Так все подается?

— Не знаю, как по телевидению, а по радио — близко к тому. А кому, по-твоему, галиматьевая страшилка адресована в первую очередь?

— Не столице нашей Родины.

— Но и не провинции. Казарме. Там нет источников информации, кроме ельцинских. Нет ни наших листовок, ни газет вроде вашей. Там высосанная из пальца угроза Москве от боевиков-наемников и политической шпаны выглядит правдоподобной. А какой отсюда вывод?

Я не уразумел, к чему клонит Павлов:

— Какой?

— Винтовка, которая рождает власть, все менее нейтральна к нам. Время работает против нас. Мы скоро получим статус стада баранов, приговоренных к закланию. — Павлов опустил кулаки на стол. — Ладно, хватит скулить. Пойдем на балкон покурим.

— Минуту, — не мог я уняться. — Вы ждали штурма Дома Советов в первую ночь после переворотного указа

Ельцина. Вы готовились к нему во вторую ночь и в третью… Но он не случился до сих пор. Почему? Оружие у вас выдано не шпане, а красным офицерам и белым казакам с боевым опытом. Ненавидя одинаково Ельцина и воров за ним, они кровушки не пожалеют — ни своей, ни потенциальных штурмовиков. Значит, приказ на штурм — это приказ на обильное кровопускание. Кто из генералов его отдаст, тот рано или поздно пойдет под суд. А в нынешнем генералитете погоду делают те, кому собственная шкура — всего дороже. Маловероятно и появление приказа — риск для карьеристов велик — и его доблестное исполнение. В натасканных на штурм спецподразделениях командиры знают наверняка, что Дом Советов обороняют профи. Лезть под их пули ради спасения мошны ельцинских жирных котов спецназовцам резона нет. Так может не винтовка, а толпа родит новую власть — как это было в августе 1991-го?

На усталом лице Павлова вскипел гнев и вылился в частушку:

— Милый мой, Абрам кривой, я твоя подслепая…

Он вонзил в меня зрачки:

— Ты веришь, что в августе 1991-го высшая номенклатура СССР, соорудив ГКЧП — Госкомитет по чрезвычайному положению, действительно хотела спасти от распада великое государство и изменить политику в пользу большинства?

Я развел руками:

— Единственно правильного мнения на сей счет не имею. Абсолютно точно знаю: Председатель КГБ СССР, член ГКЧП Владимир Александрович Крючков, уезжая с дачи в день изоляции Горбачева в Форосе, сказал жене — Екатерине Петровне: «Не успел вот убрать черноплодную рябину. Теперь ее птички поклюют». Что стоит за этой фразой? Возможно, сговор с Горбачевым: сегодня я приказал запереть Михаила Сергеевича в Форосе, а завтра он с триумфом оттуда выйдет и мне, Крючкову, придется малость посидеть в тюрьме — до того, как птички склюют мою рябину.

Кто-то, видимо, в составе ГКЧП был предателем, кто- то — трусом. Поэтому послушная комитету винтовка не выстрелила и не разогнала полупьяную толпу. И она своими криками сделала Ельцина главным в Кремле и позволила ему разгромить союзный Центр. Сейчас винтовка тоже, скорее всего, будет молчать — де-юре она подчиняется и. о. президента Руцкому, де-факто — низложенному президенту Ельцину. А ему ей, винтовке, возжелай он крови, с какой радости повиноваться? Так что…