Кремлевский волк - [3]

– Зачем ты приехал? – произнёс он.

Только одно слово. Он ждёт.

В Америке бы я ответил: «А почему бы нет?». Но я знаю, что сейчас это прозвучало бы глупо. Я должен иметь убедительную причину, я подчёркиваю: убедительную. Если бы я сказал ему, что я здесь потому, что собираюсь написать книгу, то через секунду я очутился бы на улице и, скорее всего, в окружении КГБ. Нет, надо быть осторожным. Я думал об этом весь прошедший год и до сих пор не решил, что же я скажу.

– Из-за этого, – произнёс я, указывая на фотографии, лежавшие на его коленях. – Я так много о вас слышал. Мне хотелось встретиться с вами и узнать побольше о своём деде и своём прадеде. Я горжусь своей семьёй. Я читал о вас в газетах. Мне необходимо было вас увидеть.

Мой язык совершенно пересох.

– Это не всё, – произносит он.

Фраза звучит не как вопрос, а как утверждение.

– Да, это не всё, – отвечаю я. – Я хочу съездить в Кабаны и увидеть семейное гнездо. Я хочу узнать…

Я останавливаюсь и улыбаюсь.

– Дядя Лазарь, мне даже хочется узнать, как Буба готовил этот замечательный чанг, – говорю я, имея в виду блюдо, которое я помню с детства.

Дядя Лазарь откидывает свою голову на спинку кресла и улыбается. Кажется, перед ним открылись ворота его прошлого. Старого сукиного сына тронуло упоминание такой простой вещи как терпкое тушёное мясо. Мне показалось, что в нём таки появилось желание поговорить. Будет ли у меня другая возможность? Если Майя приходит сюда только раз в неделю, с кем ему ещё говорить? Может быть, я как раз оказался в нужном месте в нужное время? Может быть, мне просто везёт? Если бы он только заговорил, я бы не упустил своего шанса. Если бы он только заговорил…

– Действительно, надо знать секрет, чтобы приготовить чанг. Но я его не знаю. Что касается меня, я по-прежнему люблю выпить чашку крепкого душистого чая. Не откажешься от чая с этим аппетитным пирогом?

Я быстро поднимаюсь. Он машет на меня руками. Он позаботится о чае. Он поднимается с кресла и направляется в сторону кухни, не сводя с меня глаз.

– Сначала попьём чаю с пирогом. А потом ты мне расскажешь про каждого на этих фотографиях. Идёт?

Он останавливается и смотрит на меня.

– Договорились, – отвечаю я.

– Первым делом – это.

Он поворачивается ко мне спиной. Я закрываю глаза и откидываюсь на спинку кресла. Я не решаюсь посмотреть на часы. Начало положено. От фотографий мы перейдём к его жизни.

Мне уже не жарко. Меня начинает бить мелкая дрожь. Очень хочется горячего чая. Я уже знаю, что нам предстоит выпить много чая перед тем, как я уйду. Я рассматриваю фотографии. Как далеко они могут нас завести? Мысленно раскладываю их по порядку. Я жду чая и пирога. Я готов.

ПРОЛОГ 5 Марта 1953 года

Самая оживлённая улица Москвы – Арбат. Эта улица тянется от Арбатской площади и идёт к Смоленской площади. Арбат считается «сувенирным» местом столицы, вдоль которого выстроились магазины, рестораны, и где всегда много народа. Через каждые несколько кварталов возвышается огромная красная буква «М», обозначающая станцию метро. Везде можно видеть плакаты. Лозунги: «Слава Коммунистической партии Советского Союза» постоянно попадаются на глаза.

Вдоль улицы льются бесконечные потоки людей. Вежливость – явление неизвестное, и пешеходы часто толкаются. Тем не менее, всё спокойно. Не шумно. Мужчины одеты в тёмные пиджаки, а женщины – в мрачные платья. У каждого в руках плетёная сетка, «авоська», в которую складываются покупки, если что-то удаётся купить.

Обычные толкотня и суета длятся изо дня в день, за исключением того момента, когда появляется сигнал с другой стороны Арбатской площади. Необычный сигнал. Это почти неслышимый писклявый звук, к которому привыкли русские люди, а иностранцам он совершенно неизвестен. Он напоминает звуковые колебания высокой частоты, которые могут быть услышаны только собаками. И с этим звуком Арбат немедленно преображается.

Все светофоры переключают свет. Один за другим загорается красный, предоставляя свободный проезд в сторону Можайского шоссе. Одновременно закрываются магазины, захлопываются двери. Окна жилых домов затворяются, словно жильцы не хотят быть свидетелями того, что сейчас произойдёт. Люди быстро скрываются в тех магазинах, которые ещё не успели закрыться, в подъезды домов, в скверы, в любое место, где они могут скрыться от посторонних глаз.

Словно из-под земли вырастают милиционеры. Они быстро занимают позиции, перекрывая въезд и выезд с Арбата. Некоторые из них выстраиваются вдоль тротуаров, при этом часть милиционеров становится спиной к проезжей части, устремляя взоры на близстоящие здания. Всё подчинено приказу, и каждый знает своё место. Внезапно Арбат замирает. Нависает гнетущая тишина. Сначала их можно только слышать. Гудят моторы. Внезапно они появляются со стороны Кремля. Пять огромных чёрных автомобилей. Они набирают скорость, и мчатся в сторону Арбата. Их фары ослепляют любого, осмелившегося взглянуть на них. Но это не обычный белый свет, установленный на советских автомобилях. Это мощные желтые лучи света, далеко освещающие дорогу впереди. Когда шофёр жмёт на газ, раздается пронзительный гудок. Все эти машины снабжены пуленепробиваемыми стёклами и стальным покрытием, как у танков. Они совершенно одинаковы, вплоть до номерных знаков. Невозможно отличить одну от другой. По мере продвижения по улицам, они начинают запланированную игру, меняя позиции, и обгоняя друг друга. Пять машин играют на перегонки там, где ещё минуту назад была оживлённая городская улица. Им предстоит двадцатикилометровый путь от Кремля до дачи в Кунцево. Четыре тысячи специальных агентов Министерства Госбезопасности охраняют этого человека. Люди пытаются хоть одним глазком увидеть его, того кто управляет их страной почти тридцать лет, человека, известного под именем Сталин. Но увидеть ничего нельзя. На всех задних окнах машин висят занавески. Только в одной из пяти машин сидит пассажир.