Кремлевский кардинал - [198]

Она повернула ручку, и на экране появился другой кадр.

– Вот видите – солнечный блик от бампера, а это, наверно, никелированный радиатор. Обратите внимание на то, как они спрятали его. Посмотрите на трейлер. Может быть, это человек, скрывающийся в тени… – Новый кадр. – Да, это человек. – Сержант увидела мужчину футов шести ростом, атлетического телосложения, с темными волосами и тенью на щеках, говорящей о том, что он сегодня не брился. Пистолета не было видно.

Всего выделили тридцать пригодных для изучения кадров трейлера и его окрестностей. Восемь кадров увеличили до размеров плаката. Их послали в ангар, где велась работа над UN-1N. Гэс Вернер тоже находился там. Поспешность при подготовке операции нравилась ему ничуть не больше, чем людям в трейлере, но у него не было выбора, как не было выбора и у них.

***

– Итак, полковник Филитов, переходим к тысяча девятьсот семьдесят шестому году.

– Когда Дмитрий Федорович стал министром обороны, он взял меня с собой. Это, разумеется, упростило положение.

– И увеличило предоставившиеся вам возможности, – заметил Ватутин.

– Да, конечно.

Не было взаимных обвинений, замечаний, комментариев по поводу преступления, совершенного Михаилом Семеновичем. Пока все это осталось в прошлом. Сначала было признание, как всегда, и признание было непростым, как всегда, но после этого удавалось добиться его путем жесткого нажима или с помощью ухищрения, как в этом случае, тогда все шло гораздо легче. Допрос мог продолжаться в течение многих недель, и Ватутин не имел представления, когда он закончится. На первом этапе требовалось дать представление о том, что совершил Михаил Семенович. Далее последует подробное изучение каждого эпизода, однако природа допроса, состоящая из двух этапов, была совершенно необходима для создания индекса перекрестных ссылок, чтобы не позволить объекту на более позднем этапе пытаться изменить показания или совсем отказаться от некоторых из них. Но даже на этой фазе, когда приходилось пропускать детали и переходить дальше, Ватутин и его люди приходили в ужас. Полковник Филитов передавал на Запад самые сокровенные тайны. Технические характеристики каждого танка и артиллерийского орудия, принятого на вооружение в Советской Армии, включая модификации, не переданные арабам – это было равносильно передаче их израильтянам, а потому и американцам – и не поступающие в армии стран Варшавского договора, попали на Запад еще до того, как закончилось испытание прототипов и началось серийное производство. Характеристики боевых самолетов, самых разнообразных обычных и ядерных боеголовок. Цифры, определяющие надежность стратегических ракет. Внутренние разногласия в Министерстве обороны, а когда наступило время и Устинов стал полноправным членом Политбюро, и политические разногласия на высшем уровне. Наибольший ущерб причинило то. что Филитов передал Западу все, что ему было известно о советской стратегии, – а он действительно знал все. Являясь доверенным лицом Дмитрия Федоровича Устинова и будучи легендарным военным героем, Михаил Семенович превратился в окуляр, через который министр, занимающий такой высокий пост в партийной иерархии, смотрел на мир практических военных действий.

«Скажите, Михаил Семенович, что вы думаете на этот счет?…» – должно быть, тысячи раз спрашивал Устинов, понял Ватутин, но ведь он не подозревал…

– Что за человек был Устинов? – поинтересовался полковник из «Двойки».

– Блестящий ум, – тут же ответил Филитов. – Его административные способности были уникальными, никто не мог сравниться с ним. У него существовало инстинктивное понимание производственных процессов, которого мне никогда ни у кого не приходилось видеть. Он мог приехать на завод и сразу определить, хорошо здесь ведутся работы или нет. Устинов умел заглянуть на пять лет вперед и определить, какое вооружение будет нужно, а какое – нет. Единственная его слабость заключалась в том, что он не знал, как это вооружение применяется на поле боя, и потому мы иногда спорили. Я пытался изменить тот или иной проект, чтобы вооружением было легче пользоваться в бою. Видите ли, я стремился сделать оружие более удобным для применения, тогда как он старался улучшить методы производства этого оружия для ускорения его выпуска. Обычно я убеждал его, но иногда мне это не удавалось.

Поразительно, думал Ватутин, делая заметки. Михаил Семенович продолжал бороться за то, чтобы сделать вооружение Советской Армии лучше, эффективнее, и одновременно передавал все на Запад… почему? Но он пока не мог задать этот вопрос и не сможет задать его в течение еще долгого времени. Он не мог позволить Филитову увидеть себя как патриота до тех пор, пока не будут документально зарегистрированы все его преступные действия. Теперь он знал, что выяснение подробностей потребует не один месяц.

***

– Сколько сейчас времени в Вашингтоне? – спросил Райан у Канделы.

– Около десяти утра. Сегодня ваше заседание длилось недолго.

– Да. Другая сторона захотела пораньше закончить переговоры – по какой-то причине. По поводу Грегори нет сообщений из Вашингтона?

– Нет. – Мрачно покачал головой Кандела.