Кремлевские жены - [18]

Лишь сегодня, возможно, наступает пора отрезвления.

Наступает ли?

Инесса, не принимая женского образа Толстого, всем сердцем приняла, однако, другой женский образ, который не одной Инессе вошел в сердце. Он натворил в жизнях русских людей немало чудес: Вера Павловна Лопухова-Кирсанова, из романа Н. Г. Чернышевского «Что делать?»

Это она, литературный прототип Ольги Сократовны, жены Чернышевского, сумела, как никто, повлиять на любовные треугольники реальной жизни: одна женщина и двое любящих ее мужчин.

И все трое счастливы?

Двое мужчин любят тебя одну и готовы ради тебя на всяческие подвиги. Какой женщине не понравится такая ситуация?

Счастливая и благополучная жена Александра Арманда, старшего среди братьев, могла далеко не глядеть в поисках третьего угла треугольника, она его и не искала: брат ее мужа, Владимир Арманд, в своих революционных воззрениях пошедший дальше старшего брата, исповедовавший социал-демократию, оказался очень близок Инессе и по взглядам, и по чувствам. Они полюбили друг друга. Благородный Александр Арманд отпустил любимую жену с четырьмя детьми, и она поселилась с новым мужем на Остоженке в Москве для новой, прекрасной, счастливой жизни. Пятый ребенок Инессы — Андрей — был сыном Владимира Арманда.

Владимир, попав под революционное влияние Инессы, безоговорочно принял ее взгляды и пошел за нею, куда она повела его. Путь привел в тюрьму, ссылку, эмиграцию. Схема Чернышевского срабатывала полностью. Бывший муж, Александр Арманд, продолжал любить Инессу, помогал как мог: выкупал ее из тюрьмы, взял всех детей, когда она пошла по тюрьмам и ссылкам, выполнял все ее желания. Новый муж, Владимир, идя за женой в ссылку, терпел лишения, тоже выполнял все ее желания.

А она? Была ли счастлива женщина, построившая свой треугольник самым благоприятным для себя образом?

Осенью 1908 года Инесса пишет из мезеньской ссылки своим друзьям Аскнази: «Разлад между интересами личными или семейными и интересами общественными является для современного интеллигента самой тяжелой проблемой, так как сплошь да рядом приходится жертвовать либо тем, либо другим, да и кто из нас не стоит перед этой тяжелой дилеммой? И как ни вырешишь, одинаково тяжело».

Через несколько дней после того, как было написано это письмо, Инесса бежит из мезеньской ссылки, некоторое время проводит в Москве, встречается с детьми, находящимися на попечении Александра Арманда, и нелегально, через Финляндию, бежит за границу, где ее должен ждать заранее уехавший Владимир Арманд. Оттуда она пишет другое письмо тем же Аскнази: «Я, конечно, не подозревала, что ему так худо, и думала, что предстоит лишь небольшая операция — вскрытие нарыва… через две недели после моего приезда он умер. Для меня его смерть — непоправимая потеря, так как с ним было связано все мое личное счастье, а без личного счастья человеку прожить очень трудно».

Но в этом же письме она сообщает о своих намерениях, касающихся совсем иного счастья: «…переехала в Париж — хочу попытаться здесь позаниматься. Хочу познакомиться с французской социалистической партией. Если я сумею, смогу все это сделать, то наберу хоть немного опыта и знаний для будущей работы».

Революционерка Инесса, один раз встав на путь, с пути не сворачивает.

* * *

Где эта прелестная моложавая вдова, медленно приходящая в себя от потери, познакомилась с Лениным? — интересуются все исследователи. — В парижском кафе среди социал-демократов или в эмигрантской дешевой столовке? В русской библиотеке на улице Гобелен или в партийной типографии на улице д’Орлеан? В Брюсселе, где наконец поселилась Инесса, а Ленин приезжал для участия в сессии Международного социалистического бюро?

Известно, что знакомство состоялось в 1909 году.

* * *

— Иван Федорович, — выбираю я удачный момент, — у Инессы был роман с Лениным?

— Роман — Арманд, рифма, — закатывает Попов к потолку свои красивые карие глаза. — Вокруг нее всегда царила атмосфера красоты, поэзии, влюбленности.

— Так был у Инессы роман с Лениным?

Попов следит бархатными глазами, как большой мохнатый паук движется по своей невидимой нити между потолком и абажуром:

— Ты боишься пауков?

— Нет.

— Надо его смахнуть. Поди принеси щетку.

Он начинает рассказывать: в Мезени Инесса жила со вторым своим мужем Владимиром, что называется, душа в душу, и все вокруг любовались их отношениями. Но все тем не менее были влюблены в нее. Она давала уроки французского ему, молодому Попову, и кокетничала с ним напропалую, но в ее кокетстве всегда просматривалась граница, за которую нельзя было переступать. Кокетство ради кокетства — чисто французская черта.

— Вы были влюблены в нее?

— Разумеется. Невозможно не влюбиться.

— Как она относилась к вам?

— Замечательно. Дала мне рекомендацию к Ленину, когда я приехал в эмиграцию, бежав из ссылки. В эмиграции мы с ней особенно сблизились. Работали в Интернационале…

— Что значит особенно сблизились?

Попов слегка щурится, улыбается:

— Как революционеры.

* * *

— Иван Федорович, Инесса когда-нибудь говорила о своем любовном треугольнике в семье Арманд?

— Да. Считала, что смерть Владимира — Божья кара.