Кремлевские любовницы - [54]

Не обошлось без женщины и в истории, предшествовавшей аресту Карла Радека.

В кругах «старой большевистской гвардии» он не пользовался особым уважением.

Его считали человеком несерьезным, болтливым, склонным к хвастовству и фиглярству, да и к тому же его участие в революции и гражданской войне было более чем скромным.

В свое время Радек открыто симпатизировал Троцкому. Это привело к тому, что в 1927 году, после разгрома левой оппозиции Карл отправился в сибирскую ссылку. Там он активно упражнялся в эпистолярном жанре, забрасывая сталинское правительство едкими письмами и заявлениями. Оппозиционеров он призывал «держаться твердо». После того как в 1928 году Зиновьев и Каменев отказались от своих идей и капитулировали перед Сталиным, он написал: «Совершив насилие над своими убеждениями, они отреклись. Невозможно служить рабочему классу, исповедуя ложь. Те, кто остался, должны сказать правду».

Уже через полтора года Радеку явно наскучила пресная жизнь в сибирской ссылке и он решил переметнуться в сталинский лагерь, справедливо рассчитывая на то, что таким образом его бессрочная ссылка закончится.

Практика прощения покаявшихся грешников в то время еще практиковалась сталинским режимом. И те, кто сделал это раньше, получили право на довольно мягкие условия капитуляции. От них требовалось одно: подписать декларацию, в которой они публично отказываются от своих идей, признают, что отклонились от истинно большевистской линии, провозглашенной сталинским режимом. На таких условиях были прощены Зиновьев и Каменев. Радек вскинул белый флаг позже, поэтому перед ним поставили более жесткие условия: он должен был раскаяться и в дальнейшем вести активную борьбу с оппозицией. Радек согласился. С этих пор Сталин становится его музой-вдохновителем и всю силу своего пера Карл ставит в услужение хозяину и его системе.

«Мы уверены, — пишет он, — что народные массы всех стран, угнетаемые и терроризируемые маленькими кучками эксплуататоров, поймут, что в России насилие употребляется только во имя святых интересов освобождения народных масс, что они не только поймут нас, но и пойдут нашим путем.

…Если считать капитализм злом, то не может существовать злодеяний Советской власти. Это не значит, что при Советской власти не существует много злого и тяжелого. Не исчезла еще нищета, а то, что мы имеем, мы не всегда умеем правильно разделить: приходится расстреливать людей, а это не может считать благом не только расстреливаемый, но и расстреливающие, которые считают это не благом, а только неизбежностью.

…Насилие служит делу создания новой жизни, более достойной человека.

…Через десять лет удельный вес интеллигенции будет равен нулю. Начнет исчезать разница между умственным и физическим трудом. Новое крепкое поколение рабочих овладеет техникой, овладеет наукой. Оно, может быть, не так хорошо будет знать, как объяснился в любви Катулл коварной Лесбии, но зато оно будет хорошо знать, как бороться с природой, как строить человеческую жизнь…»

Еще недавно Радек говорил о Троцком так: «Мы не можем оставаться безгласными и пассивными, видя, как малярийная лихорадка сжигает бойца, который всю свою жизнь посвятил рабочему классу и был мечом Октябрьской революции».

Теперь же, стремясь угодить Сталину, он поливает Троцкого грязью, клеймит позором, называет изменником делу революции. Как будто по мановению волшебной палочки, Радек из оппозиционера превращается в ярого сталиниста и вплоть до судебного разбирательства 1937 года принимает активное участие в клеветнической кампании против Троцкого.

Вскоре после возвращения из ссылки у Радека происходит встреча с Яковом Блюмкиным — сотрудником иностранного управления НКВД. Тот, полагая что перед ним все тот же оппозиционер Радек, сказал ему, что получил служебное задание, требующее выезда в Турцию. Там Блюмкин намеревался встретиться с Троцким.

Таким образом, у Радека появляется реальный шанс выслужиться перед Сталиным. «Сдав» Блюмкина, он в мгновение ока восстановит свое положение в партии.

Тот факт, что даже в НКВД работают люди, разделяющие идеи Троцкого, очень встревожил Сталина. Он приказал Ягоде обеспечить постоянное наблюдение за Блюмкиным. Им нужно было узнать имя руководителя оппозиции, с которым он наверняка встретится перед отъездом. Затем предполагалось взять всех разом и, обвинив в двурушничестве, отправить в Сибирь.

Блюмкин был достаточно опытным сотрудником разведки, и поэтому обычным агентам вряд ли удалось бы что-нибудь узнать. Ягода решает добиться нужного результата другим способом. Он использует интерес Блюмкина к Лизе Горской и после проведения подробного инструктажа последней предлагает ей быть посговорчивее со своим сослуживцем. От нее требуется втереться к нему в доверие, затем изобразить разочарование в сталинской политике и признаться в сочувствии оппозиции, возглавляемой Троцким.

Через Лизу Ягода рассчитывал узнать имена вожаков оппозиции, а также их планы, связанные с поездкой в Турцию. Девушке намекнули, что она не должна пренебрегать никакими средствами. И если это будет необходимо, лечь с Блюмкиным в постель.