Кремлевские кланы - [48]
Надзиратель боялся долго оставлять меня с друзьями и потащил обратно. Мы успели только условиться, что когда нас поведут на казнь, то будем петь «Интернационал».
Сижу в камере и жду, когда через стеклянную полоску дверной рамы начнет рассветать: последний день.
Вдруг слышу какой-то шум, стук жандармских шашек и шаги около моей камеры. Неужели за мной? Ведь еще ночь! В камеру вошли «Рыжий турок» с переводчиком и стражей. Бехаэддин-бай обращается ко мне по-французски (зная, что я немного говорю по-французски): «По распоряжению министра Джеваншира вы освобождены. Смертная казнь заменена вам высылкой из пределов Азербайджана».
Сначала не поверилось. Я подумала: «Может быть, он хочет чтобы я не упиралась и без всякого сопротивления шла на казнь?» Говорю: «Зачем обманываете? Ведите на казнь — я готова». Но он вновь повторяет по-французски: «Вы свободны». И переводчик все это повторяет по-русски. Тут я что-то стала понимать. Значит, Джеваншир все же вмешался! Но в то же мгновение в голову пришла ужасная мысль: «А вдруг это только для меня?» Спрашиваю: «А как мои друзья?» Начальник охранки хохочет: «Теперь они стали вашими друзьями?! Ведь совсем недавно вы все отпирались, говорили, что друг друга не знаете?» Наконец, кончив смеяться, он сказал, что их тоже сейчас освободят.
Меня повели в контору, где взяли подписку, что я явлюсь через три дня в полицию для высылки за пределы Азербайджана.
Потом меня вытолкнули за ворота. Неожиданно вижу: стоит мой отец. Оказывается, ему сказали, что меня на вокзале забрали жандармы, и он все время ходил и просил за меня. Вчера ему объявили, что завтра меня поведут на площадь вешать, и он простоял у ворот охранки всю ночь, ожидая, когда же меня выведут.
Он смотрит на меня и ничего не может понять. А я в свою очередь не верю своим глазам: откуда здесь отец? Отец не выдержал, ноги у него подкосились, он упал на колени, схватил меня за руки и громко-громко разрыдался…
Через 10–15 минут выходит из ворот Сурен Агамиров, еще через некоторое время — Шура Баранов. Они тоже дали подписку, что через три дня явятся в полицию для высылки.
Два дня и две ночи отец просил, умолял меня бросить все, идти учиться. «Большевики, — говорил он, — вас покинули, сами удрали, оставь их, хватит…» Ни на минуту он не давал мне покоя своими просьбами и требованиями. На третью ночь я не выдержала. Мы сильно поссорились, и в час ночи я ушла из дому.
Иду, в городе полная темнота. Кое-где слышны выстрелы, крики. Решила пойти к знакомой мне Зине — портнихе. Она меня и приютила.
На другой день повидала Сурена и Шуру. Мы решили в полицию не являться. Ведь нас могли вывезти за границу, в Петровок, а там были белые, Бичерахов со своей бандой — там большевиков тоже вешали. Мы решили сами пробираться в Грузию.
Я прожила некоторое время у Амалии Тонянц, а вскоре нам удалось уехать в Тифлис. Туда у нас были явки. Там мы нашли Гогоберидзе и Румянцева».
В ночь на 20 сентября 1918 года на 207-ом километре Красноводской железной дороги было расстреляно двадцать шесть человек. Среди них были не только комиссары. Были в числе расстрелянных и личные телохранители Шаумяна, и левые эсеры, и один беспартийный мелкий служащий. Но все они вошли в историю как «26 бакинских комиссаров».
ФЕЛИКС ДЗЕРЖИНСКИМ: «Я НЕ ЩАЖУ СЕБЯ НИКОГДА, И ПОЭТОМУ ВЫ ВСЕ МЕНЯ ЗДЕСЬ ЛЮБИТЕ»
«Поднять руководящую и направляющую роль партии в советском обществе» — это значит, что партия была призвана и обязана вмешиваться в личную жизнь не только коммунистов, но и беспартийных граждан.
Но все это было придумано не сразу, в первые годы власти Советов само понятие семьи приобрело новое значение. Революционность подразумевала нетрадиционность.
Советские партийцы еще вспомнят о крепких семьях, но будет это не сразу.
На первом этапе формирования советской номенклатуры семейная клановость, можно сказать, отсутствовала.
Партия была одной большой семьей. Общей для всех. Партия сама по себе была кланом.
Многие из вождей до конца дней своих не узаконили свои браки. И если, к примеру, Софья Сигизмундовна Мушкат родила в варшавской тюрьме ребенка от Феликса Дзержинского, то была ли она его женой? Она считала себя таковой, несмотря на все превратности судьбы. Судя по ее мемуарам, она не теряла надежду на воссоединение семьи. А как было на самом деле? Ребенок воспитывался то у родственников, то в воспитательных учреждениях, а отец ребенка был далеко.
«Письма от Феликса приходили редко. Меня мучило беспокойство, — писала Софья Мушкат. — О Ясике (сыне — прим, авт.) я теперь меньше волновалась, он был в хороших руках. Дядя Мариан часто писал мне о Ясике, который медленно, день за днем становился крепче, набирал вес и был веселенький, но долго еще не мог держаться на ножках и не ходил. После ареста Феликса, посылавшего на содержание Ясика ежемесячно 15–20 рублей, деньги стала высылать Бернштейн — мать друга Феликса, горячо его любившая. Она жила где-то в Седлецкой губернии.
Мой отец в то время все еще был без работы. Брат Станислав содержал отца и помогал мне материально. А у дяди Мариана, у которого находился Ясик, было четверо детей, и средств семье не хватало. Весной 1913 года, после долгих поисков, я стала давать два раза в неделю уроки музыки в семье Буйвидов. Я учила их дочурку игре на рояле. Одо Буйвид был известным врачом в Кракове и профессором Ягеллонского университета. Он первый в Польше начал лечить от бешенства методом Пастера.
Власть и любовь. Как эти понятия существуют рядом? Именно на этот вопрос отвечает книга «Кремлевские любовницы». Читатель «заглянет за кулисы» театра политической жизни страны, узнает некоторые пикантные подробности из биографий известных людей: Ленина, Сталина, Берии, Булганина, Вишневской, Давыдовой и многих других. Увидит, как личная жизнь (или ее отсутствие) прямо или косвенно влияет на общественную деятельность и наоборот — как ради политических идеалов приходится жертвовать личными интересами…
Эту книгу с интересом прочтут все, кого волнуют не только интимные подробности власть предержащих, но и взаимоотношения между народом и властью. Обилие исторических фактов из личной жизни обитателей Кремля позволяет читателю приподнять плотную занавесь тайн и окунуться в полную интриг и пикантных подробностей закулисную жизнь московских правителей. Чем же отличается любовь по-русски от прочих любовей на свете? Чтобы дать подробный ответ на этот вопрос, включая философскую подкладку плотской любви во все времена и у всех народов и авторскую интерпретацию эротики и секса в приложении к житию сильных мира сего от начала веков до наших дней и написано это увлекательное исследование.
В очередной раз в центре внимания Валентины Красковой семейные, тайны «кремлевских вождей». На этот раз автор рассказывает о матерях, многие из которых при жизни не были до конца поняты своими детьми, а в некоторых случаях подвергались даже гонениям. Автор не претендует, естественно, на полный обзор имен всех знаменитых кремлевских тещ — в рамках данной книги это сделать невозможно. Но даже те немногие из них, которые представлены здесь, способны поразить воображение любого человека многообразием своих неповторимых индивидуальностей.
Новая книга Валентины Красковой открывает тайны закулисной жизни Кремля. Она рассказывает о людях, которые не любят появляться на публике, но именно в их руках сосредоточена власть. Кем на самом деле являются фавориты Екатерины II, сталинские палачи и современные «серые кардиналы»?.. Книга, которую вы держите в руках, ответит на эти и многие другие вопросы.
Предлагаемая читателю новая книга Валентины Красковой является продолжением уже известных изданий — «Кремлевские дети» и «Кремлевские невесты». Валентина Краскова остается верной избранной теме. Объект ее внимания — кремлевские обитатели с их чадами и домочадцами, наследственные болезни, а также борьба за власть — интриги, заговоры, покушения, законные и незаконные наследники империи. Американская внучка «отца всех народов». Взаимоотношения Юрия Андропова со своими детьми. Президент России и его внук Борис.
Эта книга о тех, чью профессию можно отнести к числу древнейших. Хранители огня, воды и священных рощ, дворцовые стражники, часовые и сторожа — все эти фигуры присутствуют на дороге Истории. У охранников всех времен общее одно — они всегда лишь только спутники, их место — быть рядом, их роль — хранить, оберегать и защищать нечто более существенное, значительное и ценное, чем они сами. Охранники не тут и не там… Они между двух миров — между властью и народом, рядом с властью, но только у ее дверей, а дальше путь заказан.
Очерк об известном адвокате и политическом деятеле дореволюционной России. 10 мая 1869, Москва — 15 июня 1957, Баден, Швейцария — российский адвокат, политический деятель. Член Государственной думы II,III и IV созывов, эмигрант. .
Труд журналиста-международника А.Алябьева - не только история Второй мировой войны, но и экскурс в историю развития военной авиации за этот период. Автор привлекает огромный документальный материал: официальные сообщения правительств, информационных агентств, радио и прессы, предоставляя возможность сравнить точку зрения воюющих сторон на одни и те же события. Приводит выдержки из приказов, инструкций, дневников и воспоминаний офицеров командного состава и пилотов, выполнивших боевые задания.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.