Кремлевская пуля - [43]

– Я могу удостоверение не предъявлять, – возразил Гуров.

– Предъявляй – не предъявляй, а ваша профессиональная принадлежность, Лев Иванович, написана у вас на лице крупными буквами, – заявил Степан. – Совсем другое дело, если к ней придет тип, который раньше с ее братом дела вел, и объяснит, что у Халвы какой-то страшно нужный ему номер телефона есть. Мне ведь надо только на фотографию посмотреть.

– Это тебе, а мне бы еще и поговорить хотелось, – резко поправил его Лев Иванович.

– О чем? – невинно поинтересовался Савельев. – О том, кто ей деньги на посылки давал? Она скажет, что брат оставил. Мол, я трачу очень экономно, а когда на свидания к нему езжу, ребенка на соседку оставляю. Да еще ту назовет, которая померла, съехала или на дачу до осени жить перебралась. Только вот никто не знает, где эта дача. Что дальше? Мы потом запаримся все это проверять, а времени у нас впереди не вагон и даже не маленькая тележка. И так понятно, что деньгами ей кто-то помогает, потому что у нее есть только алименты. Кстати, если мужик свою семью из-за больного ребенка бросил, то сволочь он последняя. Такой на нормальные алименты вряд ли раскошелится, а то и совсем платить не будет. Что у нее еще? Пособие на ребенка, инвалидная пенсия второго да ее гроши по уходу за ним. А на эти копейки не только посылки отправлять, но и просто прожить невозможно. Предположим, деньги ей Ахмет давал, в чем я, честно говоря, сомневаюсь. А вот в то, что она больного ребенка на кого-то оставляла, чтобы к брату на свидания ездить, хоть здесь и недалеко, не верю совсем. По ее документам кто-то ездил, а она кому попало свой паспорт не дала бы. Мало ли что? Купят что-то жутко дорогое в кредит, а ей потом как доказывать, что это не она? Нет, она его могла дать только той женщине, в которой уверена. А у Паршина на момент посадки уже давно была постоянная подруга, причем богатая, которая его, судя по всему, тоже любит. Так что это она деньги сестре Паршина давала за то, что ее паспортом пользовалась, а может, и сейчас отстегивает. Вот вам один ответ на все ваши вопросы. Если эта Наталья именно та, о ком я думаю, то дело пойдет легче, потому что она действительно необыкновенная красавица, но при этом дура набитая! Ей мозги запудрить – легче легкого. А телефоны ее и сестры Паршина поставить на прослушку – ничего не стоит, как и ноги за Натальей пустить.

Гуров слушал его, и возразить ему было нечего. А еще сыщику стало очень-очень грустно. Он понял, что стареет, соображает не так быстро, да и то по схеме. У молодых мозги другие, хватка иная, сам подход к делу не такой.

– А ты у тестя многому научился, – наконец-то сказал Лев Иванович. – Молодец!

– У вас тоже, – постарался подсластить пилюлю Степан. – Да и жизнь у меня своеобразная была, заставляла крутиться.

– А почему ты сказал, что у нас мало времени? – спросил Гуров.

– Потому что в среду состоится открытие выставки молодых художников на Крымском Валу, – ответил парень.

Льву Ивановичу не надо было ничего объяснять. И так ясно, что там запланировано появление президента.

– А вчера Усынина убили, – ровным голосом добавил Савельев.

– Это… – Гуров напрягся. – Банкир, кажется? Черт, я уже и забыл, когда в последний раз оперативную сводку читал, а телевизор совсем не смотрю.

– Да, банкир, – тем же тоном подтвердил Степан. – Сволочь он редкая, плакать о нем никто не будет. Но дело в том, что убили его в театре, во время антракта, когда он прогуливался по фойе с телохранителями и супругой, чтобы та могла щегольнуть своими новыми бриллиантами. Грохнули его из пистолета с глушителем, который потом нашли за батареей, без отпечатков пальцев и потожировых. Обойма была пустая, и в стволе патрона нет. По горячим следам на месте никого не нашли и, видимо, уже никогда не отыщут.

– То есть только один выстрел, – тусклым голосом прокомментировал Лев Иванович. – Да, это почерк профессионала.

– Заметим, его не из снайперской винтовки сняли, когда он в машину садился, – продолжал Савельев. – Не подорвали, не отравили, а убили демонстративно. Если предположить, что Усынин и был целью, то есть частью нашего дела, то зачем было так все усложнять? Это вам ни о чем не говорит?

– Не считай меня идиотом, – огрызнулся Гуров. – И так понятно, что от исполнителя потребовали доказать свой высокий уровень и указали мишень. Заплатили за это, конечно, но это была просто генеральная репетиция.

– Вот и я об этом. – Парень вздохнул. – Теперь вы понимаете, что мы не можем время терять?

– Не глупее тебя, – буркнул сыщик.

– Тогда я пошел, – только и сказал Савельев.

Оставшись один, Гуров нашел на заднем сиденье сигареты, оставленные Надей, и закурил. Он, как звенья четок, перебирал все подробности этого дела, но ничего не понимал. Это бесило его. Сыщик снова и снова анализировал каждый факт, но безуспешно.

От этого бесполезного занятия его оторвал вернувшийся Степан.

Парень сделал вид, что не почувствовал в машине запах табака, и сказал:

– Это она. Давайте отъедем отсюда, а то у сестры Паршина одно окно во двор выходит. Не стоит нам здесь стоять. – Степан тронул машину с места.