Кремль - [46]
– Сегодня к ночи зайди ко мне… – сказал он нищему и шагнул в калитку.
XX. Ненила
Сиренево-пепельные сумерки спускались на затихающую Москву. Небо и река догорали. В долине Неглинки и за рекой, в Садовниках, по садам боярским соловьи голос подали… Раздвигая душистые заросли черемухи, князь Василий осторожно вошел в небольшой сад Холмского, который для утехи ребячьей был посажен за службами. Василий знал тут каждое дерево, каждый уголок. Вот, как и раньше, стоит и шалаш, который воздвигла детвора, играя «в татаре»: тут они стояли сторожей, чтобы беречи землю Русскую, и, когда те – в воображении – появлялись из-за сонной Москвы-реки, сколько было тут шуму, сколько подвигов знатных, сколько доблестных смертей!.. И, как и тогда, пахло из шалаша горьковатым запахом соломы…
И вот сейчас она выйдет к нему. Казалось бы, какое счастье… Но счастья не было, а была мука мученская… И совесть тревожила: как же можно было так против Андрея идти?.. Но что же делать? Мучаются все трое ведь… Может, если кончится все это, и Андрей счастлив будет… Ах, да что бы там ни вышло, только бы кончилась эта мука!.. И опять отдаленно, точно во сне, вспомнилась зеленая и дикая глушь Заволжья; туда, что ли, убежать от всех этих терзаний мирских?..
В кустах послышался шорох. Сердце его забилось с такой силой, что даже дыханье пресеклось. И вдруг из кустов вышла к нему старая мамка ее Ненила.
– Знаю, княже, что не меня ты, старую, ждешь… – проговорила старуха тихо. – Велела она мне передать тебе, чтобы ничего ты не ждал: не перешагнет она к тебе через грех… Уж так она мучится, княже, так мучится, что и обсказать тебе не сумею… И чего-чего только я не придумывала: и молебны всем почитай святителям служила, и зелий всяких ей против тоски любовной приносила – нет, ничего не помогает! Недавно одну старуху я из Зарядья к ней приводила, Апалитиху, – слыхал, чай? – которая заговорами да травкой пользует. И та, давши в руки ей замок, долго над ней шептала, а потом заперла замок тот, а ключ велела мне в Москву-реку бросить, чтобы поглотила его щука золотая, божественная… И веришь ли, сколько разов к тебе я бросалась: возьми ты ее хошь силой, только душеньку ее от муки ослобони… И назад ворочалась: нет, эту силой не возьмешь… И вот хошь голову с плеч руби, не ведаю, что с ней делать… Себя умучила, мужа умучила, – а и он ведь человек такой, какого другого на Москве, может, и не сыщешь, – и тебе свет Божий не мил.
– А где князь Андрей теперь? – тихо спросил князь.
– Опять за охотой уехал… – сказала Ненила. – И кто это вам всем так жизнь изгадил? Все молодые, все пригожие, все богатые – жить бы да радоваться, а вы все равно в аду кипите!..
И князь думал то же. Но точно вот нетопыри какие впились в сердца их и сосут кровь, и сосут, а зачем – никому не известно!..
– Так попроси ее хоть проститься со мной выйти… – сказал князь. – Великий государь посылает меня с посольским делом на Литву. Кто знает, вернусь ли я оттуда…
– Не пойдет!.. – отвечала Ненила. – Забоится, что уговоришь ты ее… Ни за что не пойдет… Вот, может, куда мы с ней опять на богомолье соберемся – так дала бы я тебе знать, а ты там сам гляди, как и что… Только как сделать-то это? У тебя на дворе мне показываться негоже, а этот Митька твой что-то не люб мне…
– Ничего. За золото он все сделает и будет молчать, а не смолчит, так и подвесить можно… – сурово сказал князь, которому и самому противно было путать во все чужих людей. – Так вот так пока и порешим…
Он подумал было дать Нениле что, но тут же почувствовал, что этого нельзя…
– Ну, прощай, баушка… – мягко сказал он.
– Прощай, княже… Ну только смотри: ничего без ее согласу не делай… Успокой меня, старуху глупую…
– Не бойся!.. – дрогнул он голосом.
И он исчез среди пахучих зарослей черемухи.
Он чувствовал, что какое-то решение судьбы близко. Да, взять ее хоть бы против воли, умчать в далекие края, а там, под поцелуями, отойдет душа ее… И вдруг в узкой улочке его остановил хриплый, пьяный голос:
Эх, уж я улицею
Серой утицею.
Через черную грязь
Перепелицею…
Митька сделал было молодецкую выходку, чтобы показать удаль свою, но его вдруг шатнуло, и он бессильно прилип к забору. Нахмурившись, князь решительно подошел к нему. Тот сразу узнал его и подтянулся.
– Княже, благодетель ты наш… – забормотал он.
– Слушай… – сурово проговорил князь. – Ты мне еще понадобишься. За службу я отплатить сумею. Но если ты, собака, хоть словом одним кому обмолвишься, так и знай: будешь собою раков москворецких кормить… Понял?..
– Благодетель, кормилец, да нешто я…
– Ты понял?
– Понял, благодетель, понял… Да я за тебя в огонь и в воду, а не то што.
Но князь, не слушая, уже ушел. И Митька подмигнул себе:
– Не робей, Митрий Иваныч: теперь будет тебе жизнь боярская!.. На радостях можно и еще хлебнуть винчишка на сон грядущий…
И он неверными шагами направился в ближайший кабак.
Как только татары из Москвы ушли, так сейчас же снова повсюду открылись кабаки и зашумела снова Русь пьяным шумом. Ту дань, что раньше она неволею несла татарам, теперь с полной охотой отдавала она кабаку. Заботники мирские не раз уже делали великому государю представления, что надо пьянство остановить: не пьют же поганые.
Роман "Казаки" известного писателя-историка Ивана Наживина (1874-1940) посвящен одному из самых крупных и кровавых восстаний против власти в истории России - Крестьянской войне 1670-1671 годов, которую возглавил лихой казачий атаман Степан Разин, чье имя вошло в легенды.
Перед вами уникальная в своем роде книга, объединившая произведения писателей разных веков.Борис Евгеньевич Тумасов – русский советский писатель, автор нескольких исторических романов, посвященных событиям прошлого Руси-России, – «Лихолетье», «Зори лютые», «Под стягом Российской империи», «Земля незнаемая» и др.Повесть «На рубежах южных», давшая название всей книге, рассказывает о событиях конца XVIII века – переселении царским указом казаков Запорожья в северо-кавказские степи для прикрытия самых южных границ империи от турецкого нашествия.Иван Федорович Наживин (1874–1940) – известный писатель русского зарубежья, автор более двух десятков исторических романов.Роман «Казаки», впервые увидевший свет в 1928 году в Париже, посвящен одному из самых крупных и кровавых восстаний против власти в истории России – Крестьянской войне 1670–1671 гг., которую возглавил казачий атаман Степан Разин.
Роман «Степан Разин» известного писателя-историка Ивана Наживина посвящен одному из самых крупных и кровавых восстаний против власти в истории России – Крестьянской войне 1670–1671 годов, которую возглавил лихой казачий атаман, чье имя вошло в легенды.
Впервые в России печатается роман русского писателя-эмигранта Ивана Федоровича Наживина (1874–1940), который после публикации в Берлине в 1923 году и перевода на английский, немецкий и чешский языки был необычайно популярен в Европе и Америке и заслужил высокую оценку таких известных писателей, как Томас Манн и Сельма Лагерлеф.Роман об одной из самых загадочных личностей начала XX в. — Григории Распутине.
Покорив Россию, азиатские орды вторгаются на Европу, уничтожая города и обращая население в рабов. Захватчикам противостоят лишь горстки бессильных партизан…Фантастическая и монархическая антиутопия «Круги времен» видного русского беллетриста И. Ф. Наживина (1874–1940) напоминает о страхах «панмонгольского» нашествия, охвативших Европу в конце XIX-начале ХХ вв. Повесть была создана писателем в эмиграции на рубеже 1920-х годов и переиздается впервые. В приложении — рецензия Ф. Иванова (1922).
Иван Фёдорович Наживин (1874—1940) — один из интереснейших писателей нашего века. Начав с «толстовства», на собственном опыте испытал «свободу, равенство и братство», вкусил плодов той бури, в подготовке которой принимал участие, видел «правду» белых и красных, в эмиграции создал целый ряд исторических романов, пытаясь осмыслить истоки увиденного им воочию.Во второй том вошли романы «Иудей» и «Глаголют стяги».Исторический роман X века.
1758 год, в разгаре Семилетняя война. Россия выдвинула свои войска против прусского короля Фридриха II.Трагические обстоятельства вынуждают Артемия, приемного сына князя Проскурова, поступить на военную службу в пехотный полк. Солдаты считают молодого сержанта отчаянным храбрецом и вовсе не подозревают, что сыном князя движет одна мечта – погибнуть на поле брани.Таинственный граф Сен-Жермен, легко курсирующий от двора ко двору по всей Европе и входящий в круг близких людей принцессы Ангальт-Цербстской, берет Артемия под свое покровительство.
Огромное войско под предводительством великого князя Литовского вторгается в Московскую землю. «Мор, глад, чума, война!» – гудит набат. Волею судеб воины и родичи, Пересвет и Ослябя оказываются во враждующих армиях.Дмитрий Донской и Сергий Радонежский, хитроумный Ольгерд и темник Мамай – герои романа, описывающего яркий по накалу страстей и напряженности духовной жизни период русской истории.
Софья Макарова (1834–1887) — русская писательница и педагог, автор нескольких исторических повестей и около тридцати сборников рассказов для детей. Ее роман «Грозная туча» (1886) последний раз был издан в Санкт-Петербурге в 1912 году (7-е издание) к 100-летию Бородинской битвы.Роман посвящен судьбоносным событиям и тяжелым испытаниям, выпавшим на долю России в 1812 году, когда грозной тучей нависла над Отечеством армия Наполеона. Оригинально задуманная и изящно воплощенная автором в образы система героев позволяет читателю взглянуть на ту далекую войну с двух сторон — французской и русской.
«Пусть ведает Русь правду мою и грех мой… Пусть осудит – и пусть простит! Отныне, собрав все силы, до последнего издыхания буду крепко и грозно держать я царство в своей руке!» Так поклялся государь Московский Иван Васильевич в «год 7071-й от Сотворения мира».В романе Валерия Полуйко с большой достоверностью и силой отображены важные события русской истории рубежа 1562/63 года – участие в Ливонской войне, борьба за выход к Балтийскому морю и превращение Великого княжества Московского в мощную европейскую державу.
После романа «Кочубей» Аркадий Первенцев под влиянием творческого опыта Михаила Шолохова обратился к масштабным событиям Гражданской войны на Кубани. В предвоенные годы он работал над большим романом «Над Кубанью», в трех книгах.Роман «Над Кубанью» посвящён теме становления Советской власти на юге России, на Кубани и Дону. В нем отражена борьба малоимущих казаков и трудящейся бедноты против врагов революции, белогвардейщины и интервенции.Автор прослеживает судьбы многих людей, судьбы противоречивые, сложные, драматические.
Таинственный и поворотный четырнадцатый век…Между Англией и Францией завязывается династическая война, которой предстоит стать самой долгой в истории — столетней. Народные восстания — Жакерия и движение «чомпи» — потрясают основы феодального уклада. Ширящееся антипапское движение подтачивает вековые устои католицизма. Таков исторический фон книги Еремея Парнова «Под ливнем багряным», в центре которой образ Уота Тайлера, вождя английского народа, восставшего против феодального миропорядка. «Когда Адам копал землю, а Ева пряла, кто был дворянином?» — паролем свободы звучит лозунг повстанцев.Имя Е.