Крематорий - [9]

– Никак не могу понять, зачем водку запивать именно морковным соком? – Павел Игнатьевич поджал губы, глядя на высокий стакан с ядовито-оранжевой жидкостью.

– Во избежание самовоспламенения водки в желудке, – улыбнулся Ларин. – А вообще, считайте, что это такое милое чудачество.

– Что-то ты слишком смелый стал в последнее время, – подначил Дугин.

– А без смелости в нашем деле никак, – парировал Андрей. – Кому, как не вам этого не знать...

Павел Игнатьевич Дугин возглавлял, ни много ни мало, мощнейшую и отлично законспирированную тайную структуру Российской Федерации. В отличие от большинства подобных организаций, эта структура не ставила целью свержение действующего режима с последующим захватом власти. Цели были более чем благородными: беспощадная борьба с коррупцией в любых ее проявлениях, и притом – исключительно неконституционными, внезаконными методами.

Костяк тайной структуры составили те честные офицеры МВД, которые еще не забыли о старомодных понятиях «порядочность», «совесть», «присяга» и «интересы державы». Но одиночка, сколь благороден бы он ни был, не в состоянии победить тотальную продажность властей. Тем более коррупция в России – это не только гаишник, вымогающий на шоссе дежурную взятку, и не только ректор вуза, гарантирующий абитуриенту поступление за определенную таксу. Коррупция в России – это стиль жизни и среда обитания...

Начиналось все с малого. Офицерам, выгнанным со службы за излишнюю порядочность, Дугин подыскивал новые места работы. Тем более что его генеральские погоны и высокая должность в главке МВД открывали самые широкие возможности. Затем начались хитроумные подставы для «оборотней в погонах», этих самых честных офицеров уволивших. Для этого несколько наиболее проверенных людей были объединены в первую «пятерку». Вскоре организовалась еще одна. Затем – еще...

Заговор – это не обязательно планы улиц с крестиками, типографский шрифт за подкладкой, скрип кобуры и погони по темным улицам. Залог любого успешного заговора и любой тайной организации – полное и взаимное доверие. И такое доверие между заговорщиками против коррупции возникло сразу же.

Вычищать скверну законными методами оказалось нереально; та же «внутренняя безопасность» во всех без исключения силовых структурах занимается, как правило, только теми, на кого укажет пальцем начальство. К тому же корпоративная солидарность, тотальная продажность судов и, самое главное, низменные шкурные интересы российского чиновничества не оставляли никаких шансов для честной борьбы. И потому Дугин практиковал способы куда более радикальные, вплоть до физического уничтожения наиболее разложившихся чиновников. Точечные удары вызывали у разложенцев естественный страх; количество загадочных самоубийств среди них росло, и многие догадывались, что смерти эти далеко не случайны. Слухи о некоей тайной организации, эдаком «ордене меченосцев», безжалостном и беспощадном, росли и ширились, и притом не только в Москве, но и в провинции. Корпус продажных чиновников просто не знал, с какой стороны ждать удара и в какой именно момент этот удар последует. Что, в свою очередь, становилось не меньшим фактором страха, чем сами акции устрашения.

Сколько людей входило в тайную структуру и на сколь высоких этажах власти эти люди сидели, знал только Дугин. Даже в случае провала одной из «пятерок» структура теряла лишь одно звено, да и то ненадолго; так у акулы вместо сточенного ряда зубов очень быстро вырастают новые.

Самому же Ларину, бывшему наро-фоминскому оперативнику, бывшему заключенному ментовской зоны «Красная шапочка», бежавшему с зоны не без помощи Дугина, отводилась в законспирированной системе роль эдакого «боевого копья». И, как догадывался Андрей, – далеко не единственного. Таких «копий» у Дугина наверняка было несколько. Пластическая операция до неузнаваемости изменила лицо бывшего опера – случайного провала можно было не опасаться. Жизненного опыта Андрея было достаточно, чтобы быстро ориентироваться в самых сложных ситуациях. Природного артистизма – чтобы убедительно разыграть любую нужную роль, от посыльного до губернатора. А вот профессиональные навыки Дугин требовал улучшать регулярно, посылая своего протеже на тренировки и полигоны. И проверки на лояльность были обычным делом – как, например, сегодня в райотделе...

...В камине негромко потрескивали дрова. Сполохи пламени перебегали по дубовым панелям стен, горячо мерцали отблески на ковре, вспыхивали на окнах конспиративной дачи. За стеклами было тихо и сумрачно. Желтые пятна редких фонарей, сизая мгла, черные полосы неровных теней. Ветер таскал по траве клочья бумаги, обрывки целлофана, занесенные сюда от недалекого шоссе. В перспективе аллейки мелькнула чья-то тень. Андрей вопросительно взглянул на Павла Игнатьевича и тут же оценил успокоительный жест – мол, дача охраняется, никто нас тут не увидит и не услышит...

Ларин доцедил водку, подумал, налил себе еще граммов сто.

– Ситуацию в этом губернском городе я более или менее представляю.

– Откуда? – прищурился Дугин. – Ты ведь там вроде бы не был.

– Типичная... Везде теперь по России такое: феодал, назначенный из Кремля, деятельно набивает себе мошну. Народ для него – что-то вроде расходного материала. Или же, в лучшем случае – «население», как для татаро-монгольских баскаков, сборщиков дани из Золотой Орды. Ободрал, скупился, записал имущество на жену, брата или свата – и можешь спокойно жить; и тебе, и твоим детям-внукам до конца жизни хватит.