Крематорий - [62]

Радьков был готов и к ответу на такой вопрос – вернее, к тому, чтобы нанести контрудар ниже пояса. Референт зря свой хлеб не ел. Радьков принялся читать бегущую строку:

– Во-первых, связи между нашими пожарами и в соседних областях нет никакой, кроме жары. Во-вторых, прежде чем отвечать на такие вопросы, заданные людьми, которые не выезжали на место событий, у которых не трещали на голове волосы, когда огонь вплотную приближался к ним, я хотел бы предложить доморощенным экспертам вместе со всем народом почтить символической минутой молчания память настоящего героя, возглавлявшего управление МЧС нашей области, полковника Точилина Серафима Прокоповича. Он погиб в борьбе с огнем, пытаясь сперва спасти обреченную деревню, а затем вывести из огненного ада своих подчиненных. Я уже ходатайствовал о представлении его к званию Героя России.

Радьков состроил скорбную мину, замолчал, приложил руку к сердцу и картинно склонил голову, поминая людей, погибших, если не по его собственной воле, то с его согласия. Вынужденно замолчали и те, кто находился в Останкино. Предыдущее ерничанье ведущего поблекло перед лицом реальной смерти конкретных людей, сгоревших живьем в пылающем лесу. Первый раунд телемоста Радьков выиграл вчистую: на каверзный вопрос не ответил и перевел разговор в выгодную для себя плоскость.

* * *

Внутри просторного кунга ПТС областного телевидения царило напряжение. Референт даже рот держал приоткрытым, боясь пропустить момент, когда Радькову понадобится помощь. Он хотел подбодрить губернатора какой-нибудь репликой, типа: «так держать», но боялся, что тот тут же ляпнет ее в эфир. Режиссер вытянул ноги, закинул руки за голову и мечтательно произнес, глядя в эфирный монитор:

– А ведь смотрится, подлец, смотрится.

К закоренелому цинизму акулы голубого экрана начальство уже давно привыкло, а потому ему и прощались подобные слова по отношению к руководству области. Все, находившиеся в передвижной эфирной аппаратной, были сейчас заняты делом, боялись допустить ляп в прямом эфире, а потому никто даже не повернул голову, когда входная дверь кунга закрылась. Режиссер бросил через плечо, не снимая рук с пульта переключения камер:

– Какая сука дверь закрыла? Жара такая, что задохнемся в этой консервной банке. Не ПТС, а собачья пещера.

– Всем оставаться на местах, ничего не делать и не говорить, – раздался спокойный и тихий голос.

Только теперь телевизионщики заметили, что у них появились «гости». За спинами сидевших возле пультов стояли двое: мужчина и женщина. Джинсы, облегающие черные куртки, нижние части лиц прикрыты банданами, из-за чего терялось даже выражение глаз. С одинаковой вероятностью можно было допустить, что лица «гостей» перекошены от злости, или же на них блуждают милые улыбки. Стволы двух пистолетов с глушителями медленно поворачивались.

– Ой... – выдохнула практикантка. – Как в кино.

В здешних местах отродясь не видали настоящих террористов.

– Как в новостях, – поправил ее Ларин и шагнул к референту, снял с его головы гарнитуру и выверенным движением сломал ее, разделив наушник и микрофон, превратив тем самым средство связи с губернатором в никому не нужный хлам.

– Все находящиеся здесь микрофоны связи включаются только при нажатии кнопок на их подставках? – не столько спросила, сколько утвердительно произнесла Маша.

Режиссер с готовностью кивнул и промямлил:

– Только так. Они нас сейчас не слышат. – Он показал на экран эфирного монитора, на котором все еще длилась затянувшаяся минута молчания.

– Ну, так вот и держите руки от этих кнопок подальше, – предупредила Маша.

Ларин тем временем склонился к видеоинженеру и протянул ему свою флешку.

– Заведешь с нее новый текст на телесуфлер губернатору – и смотри, не напортачь.

Флешка заняла место в порту компьютера, заморгала. На дублирующем экране мигнул старый текст и появился новый. Первые его строчки практически не отличались от прежних. Видеоинженер вопросительно глянул на Ларина, тот вручил ему кассету от видеокамеры.

– Вставляй ее в плеер. Выдашь в эфир, только когда я тебе скажу. И никак иначе.

Видеомагнитофон проглотил кассету, зажурчал пленкой и остановился, высветив на мониторчике тайм-код «00-00». На экране замер, подрагивая, титр: «ОПЕРАТИВНАЯ ВИДЕОЗАПИСЬ».

– Вот и все. А пока ничего не делаем и ждем. Все только по моей команде, – предупредил Ларин.

Ассистентка потянулась к мобильнику, лежавшему на пачке сигарет, но Маша тут же отреагировала.

– Руку отрежу, – произнесла она змеиным шепотом так убедительно, что у всех даже мурашки по спине побежали.

– Я только сигарету хотела взять, – проблеяла перепуганная ассистентка.

– Тем более, – предупредила Маша.

Андрей одобрительно кивнул, мол, так держать...

* * *

Радьков выждал паузу, искоса глядя на монитор. В московской студии уже слегка нервничали, утекало дорогое эфирное время. Наконец, губернатор выпрямился, и скорбное выражение исчезло с его лица. Ведущий в студии и приглашенные статисты вздохнули с облегчением.

– Итак, Александр Михайлович, что же все-таки было сделано в области, чтобы предотвратить пожары? Можно ли было избежать беды? Или у нас в России всегда так, сперва все запускаем до ручки, а потом героически ликвидируем последствия? – прозвучал вопрос.