Крематорий - [51]

Маша терпеливо ждала в сторонке. Дежурный по ее просьбе сумел дозвониться до Брагина и обнадежил:

– Майор обязательно выйдет к вам, как только освободится. Но вот когда это произойдет, никто не знает, даже он сам.

Вот Маше и приходилось ждать. Можно было присесть. Банкетки неподалеку от траурных портретов были свободны. Но Маша продолжала стоять, поглядывая на часы. Она никак не хотела мириться с мыслью, что ее напарника уже нет в живых, хотя шансов на то, что он спасся, было мало. Маша представляла себя на месте Андрея. Если бы ей удалось спастись, она первым делом сообщила бы об этом Ларину.

Провернулась блестящая вертушка турникета, и сквозь плотное кольцо людей в холл выбрался моложавый майор в камуфляже. Женщина сразу почувствовала – это тот, кого она ждала. За те годы, которые она выполняла задания Дугина, Маша безошибочно научилась узнавать людей, входящих в тайную организацию по искоренению коррупции. Это было что-то неуловимое, доступное только соратникам: выражение лица, взгляд, жесты, какая-то чистота и фанатичность исходила от этих людей. И это мог ощутить лишь человек, думающий так же, как она, как Ларин. Другим это было недоступно.

– Ваша фамилия Брагин? – Маша шагнула к майору.

Тот кивнул.

– Значит, это вы просили о встрече.

– Когда погиб полковник Точилин и другие пожарные, рядом с ними был фотограф Адриан Даргель. Я разыскиваю его.

Майор мог отделаться отговоркой. В конце концов, он не был обязан помогать Маше. Дел у него хватало. Но, заметив в глазах молодой женщины блеснувшие слезы, он не сумел ей отказать.

– Я не хотел бы вас обнадеживать. Погибли все, кто был рядом с Точилиным. Часть трупов до сих пор не опознана. На это просто нет времени. А кем вам приходится Даргель?

– Друг. Очень хороший друг. Иногда это значит больше, чем близкий родственник. Вы меня понимаете, майор?

– Чего вы хотите от меня?

– Насколько мне известно, неопознанные тела находятся на территории управления. Я могла бы опознать своего друга.

Брагин покачал головой:

– Во-первых, это страшное зрелище. Во-вторых, вряд ли вам удастся это сделать. Погибшие обожжены до неузнаваемости.

– За меня не беспокойтесь. Нервы крепкие. А первое мое образование – медик. Так что и при вскрытиях присутствовала, и даже сама трупы препарировала.

– Это бесполезно, – произнес майор, но, глянув в глаза Маши, понял, что лучше уступить женщине, хоть и знал наперед – опознать тело не удастся. – Хорошо, идем.

Маша шагала по двору управления рядом с майором. Чувствовалось, что его уважают коллеги. Они миновали навес курилки и вышли к воротам гаражных боксов.

– Это здесь, – произнес майор, открывая скрипучую дощатую калитку в больших двустворчатых воротах. – Все городские морги переполнены. Так что прибывшим из соседних областей патологоанатомам приходится работать и здесь. Но не успевают.

Маша пригнулась, чтобы не зацепиться головой за низкий проем, и шагнула в полутемное помещение. В дальнем его конце ярко горели установленные на треногах лампы. У металлического стола с телом переговаривались медики в зеленых халатах.

– Вы уверены, что выдержите? – спросил Брагин, положив руку на рубильник.

– Абсолютно.

– Смотрите, я вас предупредил. На моих глазах здоровый мужик потерял здесь сознание, лишь только включили свет.

– Женщины менее чувствительны к виду крови. Это медицинский факт.

– Здесь не кровь, здесь другое. Лучше зажмурьтесь, а потом потихоньку откройте глаза.

Маша последовала совету. Щелкнул рубильник. В вышине завибрировали лампы дневного света. Майор на всякий случай взял Машу под руку. Она ощутила, как подрагивают его пальцы.

– Готовы?

– Вполне, – женщина открыла веки.

Маша сразу поняла – то, что предстало ее взгляду, она запомнит на всю жизнь. И вряд ли ей придется увидеть нечто более ужасное в будущем. На грубо сколоченном из необрезных досок помосте, растянувшемся вдоль серой стены бокса, на брезенте лежали даже не тела. Этим словом невозможно было назвать то, во что превратились погибшие. Это были обугленные мумии: широко раскрытые рты, почерневшие зубы, провалы глазниц. Местами из-под сгоревшей плоти выглядывали удивительно белые кости. Маша медленно шла вдоль помоста, глядя на почерневшие останки. Рядом с каждым погибшим лежали вещи, найденные возле них в лесу: остатки мобильников, оплавленные часы, пряжки ремней, связки ключей. Возле некоторых тел не было никаких предметов.

– Их военные в спешке забирали. Вот вещи особо и не искали. Трудно теперь будет опознать, – комментировал майор. – Самая надежная для опознания вещь – это ключи. Вот им повезло, – Брагин указал на две связки ключей, – даже тела родственникам не надо будет показывать, отдадим в закрытом гробу. Подойдут ключи к замкам – вот и все опознание. Вы говорили, что ваш друг фотограф, но ни при ком из погибших фрагментов фотокамер не было найдено. Хотя это ничего не значит. Присмотритесь к пряжкам ремней. Вы помните, какой ремень носил ваш друг?

Маша покачала головой:

– У него пунктик: всегда возил с собой несколько ремней. А какой именно надел, отправляясь с Точилиным на пожар, я не знаю.

Она еще раз прошлась вдоль помоста, останавливаясь возле каждого тела. Дышалось с трудом. От обугленных мумий исходил тошнотворный сладковатый запах.