Кража в отеле «Гранд Метрополитен» - [6]

Пуаро покачал головой.

— Но дело вовсе не закончено, друг мой. И не будет закончено, пока мы не найдём того, кто на самом деле стащил жемчуга.

— Но ведь их украла горничная!

— А, собственно, почему вы так решили?

— Ну, — запинаясь, промямлил я, — ведь их же нашли… в её собственной постели!

— Та, та, та, — нетерпеливо перебил Пуаро. — Но ведь это был не жемчуг, друг мой!

— Как?!

— Фальшивка, Гастингс. Искусная фальшивка!

У меня отвалилась челюсть. Видя моё изумление, маленький бельгиец лукаво усмехнулся.

— Добрейший инспектор вряд ли хорошо разбирается в драгоценных камнях. Но то, что он с таким триумфом продемонстрировал нам, не более, чем фальшивка!

— Пойдёмте! — вскричал я, хватая его за руку.

— Куда вы меня тащите, Гастингс?

— Надо немедленно бежать к Опалсенам!

— Не думаю, что это такая уж хорошая идея.

— Но эта бедная женщина…

— Бог с вами, Гастингс, эта бедная женщина, как вы её называете, будет спать гораздо спокойнее, свято веря, что её бесценные жемчуга в надёжных руках нашей доблестной полиции.

— Помилуйте, Пуаро! А что если вор пока удерёт с настоящими жемчугами?!

— Опять торопитесь, мой друг! И что у вас за скверная привычка говорить, не подумав! С чего вы вообще решили, что жемчуга, те самые уникальные жемчуга, которые миссис Опалсен накануне столь заботливо спрятала в свою шкатулку, уже не были поддельными? И что кража… я имею в виду настоящую кражу… не была совершена гораздо раньше? Неделю… месяц назад?

— О Боже! — совершенно сбитый с толку, пробормотал я.

— Именно, — лучась удовлетворённой улыбкой, подтвердил Пуаро. — Значит, начнём всё сначала.

Он направился к дверям, потоптался немного, словно гадая, что делать дальше, потом вышел в коридор и решительно зашагал в его конец, туда, где в небольшой каморке горничные и коридорные каждого этажа держали свои хозяйственные принадлежности. Там нашим глазам представилось интересное зрелище. Горничная, которую мы уже видели, окружённая группкой взволнованных слушателей, с жаром рассказывала любопытным о тех испытаниях, что выпали на её долю. Заметив нас, она остановилась на полуслове и бросила вопросительный взгляд в нашу сторону. Пуаро с обычной для него галантностью отвесил ей изысканный поклон.

— Прошу прощения за беспокойство, мадемуазель. Я был бы очень вам благодарен, если бы вы открыли мне номер, который занимает мистер Опалсен?

Горничная без малейших колебаний согласилась, и мы отправились вслед за нею. Номер, в котором жил мистер Опалсен, был по другую сторону коридора — как раз напротив того, что занимала его супруга. Горничная, вытащив из кармана запасной ключ, отперла его, и мы вошли.

Она уже повернулась, чтобы уйти, но Пуаро вдруг остановил её.

— Минутку, мадемуазель. Скажите, вам, случайно, никогда не попадалась среди вещей мистер Опалсена вот такая карточка?

Он протянул ей обычную белую визитную карточку — простой прямоугольник из белого картона, на мой взгляд, ничем не примечательную. Горничная, взяв визитку в руки, поднесла её к глазам. Потом отрицательно покачала головой.

— Нет, сэр. По-моему, нет. Спросите коридорного. В комнатах джентльменов они обычно бывают чаще.

— Конечно. Благодарю вас, мадемуазель.

Пуаро забрал у неё визитку. Горничная прикрыла за собой дверь. Пуаро, как мне показалось, о чём-то напряженно размышлял. Наконец он коротко кивнул, словно в ответ на собственные мысли, а потом повернулся ко мне.

— Так, а теперь позвоните, Гастингс. Три раза — так обычно вызывают коридорного.

Меня так и подмывало спросить, для чего, однако вместо этого я молча выполнил его просьбу. А Пуаро, совсем забыв о моём присутствии, опрокинул на пол корзинку для бумаг и хлопотливо копался в её содержимом.

Через пару минут на звонок явился коридорный. Пуаро задал ему тот же самый вопрос, что и горничной, и точно так же дал посмотреть на какую-то карточку. Ответ, увы, был тот же. Коридорный твердо заявил, что никогда не видел ничего похожего среди вещей, принадлежавших мистеру Опалсену. Пуаро вежливо поблагодарил его, и тот удалился, правда, на мой взгляд, довольно неохотно. Лицо у него было удивлённое — судя по всему, он успел заметить и перевёрнутую корзинку, и разбросанные повсюду бумажки. Но вряд ли он слышал, как Пуаро, запихивая всю эту неопрятного вида кучу мусора обратно в корзинку, с досадой пробормотал себе под нос:

— Держу пари, жемчуга были застрахованы на солидную сумму…

— Пуаро, — поражённый, воскликнул я, — кажется, я начинаю понимать…

— Ничего вы не понимаете, друг мой, — безапелляционно отрезал Пуаро. — Впрочем, как всегда! Просто непостижимо — и, однако, это так! Ну что ж, предлагаю вернуться к себе.

По дороге к себе мы не обменялись ни единым словом. Едва успев закрыть за собой дверь, Пуаро вдруг бросился переодеваться, что окончательно поставило меня в тупик.

— Сегодня же вечером возвращаюсь обратно в Лондон, друг мой, — заметив моё удивление, объяснил он. — Это совершенно необходимо.

— Вот как?

— Абсолютно. Само собой, основная работа мозга уже завершена (а все эти замечательные серые клеточки, друг мой!), но теперь необходимо отыскать факты, подтверждающие мою теорию. Я непременно должен их найти! Не позволю, чтобы кто-то похвалялся, что обвёл вокруг пальца самого Эркюля Пуаро!