Кража с обломом - [9]

"Если я пойду к Насте, — рассуждала Мариша, — то там муж, а мы с ним не дружим, и он будет злорадствовать, а я этого не хочу. Можно пойти к Светланке, но у нее эрдель Макс, а у меня кошка Дина.

Они будут нервничать и не дадут нам поговорить.

Хорошо было бы пойти к Дашке, но она уехала на прошлой неделе. Вот положение — кому рассказать!

Выгнана из собственной постели каким-то нелепым привидением. А ведь всем известно" что привидений не бывает".

* * *

…Меня разбудил громкий звонок в дверь. Нельзя сказать, что просыпаться под оглушительный трезвон — один из излюбленных моих способов пробуждения. Обычно я предпочитаю спать до полудня, а потом долго и нудно вылезать из постели и при любой погоде за окном шлепать в душ. Но на этот раз мне пришлось изменить своим привычкам и вскочить с кровати сломя голову. Свалив по пути соломенный стул, приобретенный мною вчера по случаю лета, я помчалась к двери, чтобы угомонить звонок. Он звенел так, словно поставил себе цель оставить меня без ушей.

— Давно надо было поставить другой звонок.

Звенел бы колокольчиком, а не завывал, словно сирена, — ворчала я себе под нос, возясь с цепочкой.

Сегодняшний звон побил по громкости все прежние рекорды. К нему примешивалось еще какое-то странное завывание, которое я приписала пришедшей в негодность водопроводной трубе. Но нет, источник звука был иной. На пороге стояла подруга.

Прижавшись к стене, она не отпускала руку от кнопки звонка, несмотря на то, что дверь я уже открыла, и продолжала горестно стенать. Ее внешний вид описать было невозможно.

Первое, что я предположила, увидев Маришу в этом странном наряде, это что моя подруга решила переехать жить ко мне и начала с перевозки всего наиболее дорогого ей. В это объяснение укладывалась Дина. Но помятое пальто категорически выпадало из этого ряда. Поэтому я решила, что Мариша затеяла перешить свое старое пальто, а так как мех для него еще не приобрела, то захватила с собой кошку, так сказать, чтобы прикинуть. Мол, вот как это будет. Но тогда какого черта Мариша завывает при этом, словно паровозная труба?

— Ты долго еще намерена тут голосить? — осведомилась я. — Может быть, зайдешь, раз уж я проснулась?

— А, — очнулась Мариша. — Это ты?

— А кого ты надеялась у меня застать? — удивилась я.

— Да так, много тут разного шляется, — уклончиво ответила она и прошла в дверь, сунула мне свою взъерошенную кошку, определила свое пальто на вешалку, оставшись в одной футболке и вышитых тапочках с огромными красными бомбошками.

Мариша прошла на кухню и уселась за стол. Разговор она начинать явно не собиралась. Просто сидела и молча смотрела перед собой. На исходе шестой минуты я всерьез забеспокоилась — столь длительное молчание было не в привычках Мариши. Даже в одиночестве она могла проявить выдержку и помолчать не больше трех минут, а в обществе и того меньше. Даже если учитывать, что меня она не замечала, то все равно выходило что-то долго. Наконец она оторвалась от созерцания вчерашнего пятна от чая на белом пластике стола и спросила:

— Ты веришь в призраков?

— Многочисленные исторические свидетельства убеждают нас… — начала несколько неуверенно я.

— Ясно, — прервала меня Мариша. — Значит, сама ты не веришь. А я вот теперь верю. Сама видела не далее как двадцать минут назад.

— Где?! — поразилась я.

— У себя дома.

— И ты его узнала?

— В том-то и дело, что узнала, — сокрушенно вздохнула Мариша, как будто незнакомый призрак по каким-то одной ей известным критериям лучше призрака знакомого. — Он со мной говорил.

Я тут же поставила чайник на газ, подумав, что одним чаем тут не отделаешься, надо изыскать чего-нибудь покрепче, и осторожно спросила:

— И что он тебе сказал?

— Как и при жизни, всякую чушь.

— А кто он? — продолжала я вытягивать из нее сведения.

— Никита, — равнодушно ответила Мариша, видимо, все еще пребывая в шоке.

— Он же еще вчера был жив, — искренне удивилась я. — Я его видела, когда он к тебе шел. Мы с ним даже поболтали немного. Ты уверена, что это был призрак? А то знаешь, с утра после большой пьянки всякое может показаться.

— Говорю тебе, он мертв, — неожиданно разозлилась Мариша. — Вчера его нашли в моей постели трое ребят из милиции.

— А что они делали в твоей постели? — рискнула спросить я, наливая молоко Дине и нервно почесываясь, предчувствуя, что моему спокойному времяпрепровождению с появлением Мариши пришел конец.

— Я их вызвала, чтобы они забрали его. Но эта скотина не желает убираться. Сегодня открыла глаза и вижу его под потолком. Парит, гад, словно дирижабль, и ухмыляется. Шел бы к жене, там бы и ухмылялся.

— Один мой знакомый уверял, — начала я, — что именно так и сходят с ума при белой горячке. Сначала по утрам призраки перед носом маячат, а к вечеру черти из стен лезут. — Но я не успела развить свою идею, как Мариша ударилась в слезы.

— Так я и знала! — рыдала она. — Что никто мне не поверит. Потому к тебе и пришла.

Понять ее можно было двояко. Но слез ее я вынести не могла. Я еще способна была противиться Марише, твердо стоящей на ногах, но перед Маришей, заливающей потоками слез пол моей кухни, я была беззащитна.