Крайние меры - [31]

Наконец он добрел до сборника строительного мусора. Притворившись, будто с большим трудом карабкается по его боковой стороне, он перегнулся через край, схватил спортивную сумку, сполз вниз и заковылял обратно в направлении Лексингтон-авеню. Питтман находился достаточно далеко от полицейских, чтобы они могли его заметить, особенно в таком виде. «Бездомные для всех невидимки», — язвительно подумал он.

20

Питтман решил, что лишь одно обстоятельство работает в его пользу, — наступила суббота, и человек, с которым ему необходимо встретиться, скорее всего, не на работе, а дома. Питтман заглянул в телефонную книгу Манхэттена, но, не найдя там нужного имени — Брайан Ботулфсон, позвонил в справочную.

Оказалось, что Брайан Ботулфсон проживает в Бруклине. Однако адресов справочное не сообщало, и Питтману пришлось отправиться в Публичную библиотеку Нью-Йорка. Там в справочнике Бруклина он и нашел нужный адрес. Конечно, можно было бы просто позвонить Брайану, но Питтман по опыту знал, что при всех своих достоинствах телефонное интервью не так продуктивно, как взятое при личной встрече. Интервьюируемый по телефону говорит с репортером лишь потому, что неловко бросить трубку, при встрече же более охотно идет на контакт.

Питтман виделся с Брайаном пару раз, в связи с арестом последнего за проникновение в секретные электронные базы данных Министерства обороны. Последняя встреча состоялась семь лет назад, когда Брайан оказал Питтману услугу, установив номера личных телефонов Джонатана Миллгейта. Сейчас Питтман нуждался еще в одном одолжении, но вполне вероятно, что Брайан либо забыл о предыдущих встречах, либо откажется помочь, во всяком случае, по телефону. Следовательно, необходим личный контакт.

Питтман затолкал рваное пальто в мусорный ящик. Затем, использовав часть полученной от преподобного Уатли пятерки на апельсиновый сок и круглую булочку, сел в поезд подземки, следующий в Бруклин, извлек из сумки электрическую бритву, привел себя, как мог, в порядок и погрузился в унылое раздумье.

21

Когда Питтман последний раз встречался с Брайаном, тот ютился в ветхом многоквартирном доме в Нижнем Ист-Сайде. Окруженный со всех сторон компонентами дорогостоящей компьютерной системы, за которыми на ободранных стенах поселились многочисленные тараканы, Ботулфсон буквально упивался своим видом нищего студента, воспетого во многих романах. Но сейчас кирпичный с большими окнами дом, в котором он обитал, выглядел вполне респектабельным и располагался в престижном районе Бруклина, именуемом Парк-Слоп.

Питтман кивнул какому-то человеку, выходившему из здания, поднялся по ступеням и вошел в вестибюль. Просмотрев список жильцов, он нажал на кнопку переговорного устройства, рядом с которой значилось: «4 Б».

Ответа не последовало, и он нажал вторично.

Встреча тет-а-тет? Великолепно. Но что, если никого нет дома? Проклятье! Значит, весь путь он проделал впустую.

Он хотел в третий раз нажать на кнопку интеркома, но в металлическом динамике раздался слегка гундосый мужской голос:

— Да. Кто там?

— Брайан? Это вы?

— Кто говорит?

— Мэтт Питтман. Вы меня помните, Брайан? Несколько лет назад, когда у вас возникли проблемы, я опубликовал пару статей в «Кроникл».

Интерком замолк.

— Брайан?

— Что вам надо?

— Поговорить, Брайан. — Питтман старался как можно чаще произносить его имя, зная, что это сближает людей. — Много воды утекло со времени нашей последней встречи. Хотелось бы знать, как у вас дела?

Интерком молчал.

— Мне необходимо кое-что обсудить с вами, Брайан.

— Что именно?

— Я торчу здесь в очень неудобной позе, уткнувшись носом в микрофон. Не могли бы вы открыть дверь и впустить меня в дом?

Молчание.

— Брайан?

Питтман с облегчением услышал, как изнутри на двери загудело электронное устройство, отпирая замок.

Он поспешно повернул ручку и вошел во внутренний свежевыкрашенный в белый цвет вестибюль. Вестибюль разительно отличался от прихожей в том обшарпанном доме, где жил Питтман. «Видимо, Брайан неплохо зарабатывает», — подумал он.

На четвертом этаже Питтман вышел из лифта, и, когда подошел к квартире «4 Б», до него донесся плач ребенка. Брайан открыл не сразу.

Увидев его, Питтман был поражен. Семь лет назад Брайан носил теннисные туфли, рваные свитера и выцветшие джинсы с дырами на коленях, в ушах болтались серьги из акульих зубов, жидкие волосы доходили до плеч, в общем, он скорее походил на рокера-металлиста, нежели на компьютерного фанатика, которым являлся на самом деле.

Теперь на нем были черные кожаные туфли, серые брюки и голубая оксфордская рубашка с пуговицами до самого низа. Серьги исчезли так же, как и отверстия в ушах. Каштановые волосы были аккуратно подстрижены. На носу сидели бифокальные очки в большой массивной оправе. Этот ординарный вид особенно заметно подчеркивал его низкий рост и безвольное выражение лица, которое не могли изменить даже редкие усики над губой.

— Что вам нужно? — спросил Брайан, загораживая вход.

Питтман заглянул через его плечо и увидел ребенка в высоком креслице за кухонным столом.

— Ваш? Да, время бежит, многое меняется. Вы должны мне обо всем рассказать.